— Она уже действует, — выдавил Серрин. — Оставь ее мне.
— Извини, мой жрец. Твоя попытка решить проблему засчитана, но мы не оставим тебя здесь одного, — заявил Ауум. — Ты не в состоянии бегать и сражаться. Все хищники в радиусе пяти миль слышали твой крик боли. Мы соорудим для тебя костыль или носилки.
— У вас нет для этого времени, — возразил Серрин.
— ТайГетен никогда не оставляют беспомощного товарища на смерть, — сказал Ауум.
— Какой парадокс, — вмешался Такаар, и на лице его появилось выражение удовлетворенного злорадства. — Оставить его здесь одного и беспомощного умирать или задержать возвращение к своим, тем самым обрекая множество других несчастных на смерть?
— Молчащие — друзья подданных Туала, — прохрипел Серрин, со стоном отказываясь от попытки пошевелить раненой ногой. — Со мной все будет в порядке.
Ауум тоже слышал эти легенды. Как Молчащие Жрецы отражали атаки голодных пантер. Как змеи, кусая их, не выделяли яд. А скорпионы опускали напряженные хвосты. Он лично в них не верил, но и поддаться влиянию непоколебимой веры Серрина тоже не мог.
— Надо смастерить лубок, чтобы обездвижить колено. Сооруди ему костыль, а мы должны спешить, — сказал Такаар. — Он все понимает. Другие нуждаются в нашей помощи сильнее, чем он.
Ауум тяжелым взглядом впился в лицо Такаара, ненавидя его за то, что он получает извращенное удовольствие от ситуации.
— Посмотри на меня, — сказал Серрин.
Ауум заколебался, уже зная, что собирается сказать ему Молчащий Жрец. Но он не стал вынуждать Серрина повторять свою просьбу дважды.
— Ты же понимаешь, что он прав, верно? — спросил жрец.
Кажется, лес вокруг затаился в напряженном ожидании, и негромкий голос Серрина вдруг показался Аууму оглушительным.
— Я знаю, что мое беспокойство представляется ему забавным и что твоя рана вызывает в нем схожие чувства.
— Но ты все равно осознаешь, что он прав, не так ли? — Ауум едва заметно кивнул головой. — Поэтому делай так, как он говорит. Со мной ничего не случится.
— Ты понимаешь, почему мне так трудно согласиться с тобой, — сказал Ауум.
— Я бы почувствовал себя оскорбленным, будь это не так. Ауум, наклонись ко мне. У меня нет желания напрягать голос сверх необходимости.
Ауум присел перед своим наставником на корточки.
— Ты намерен освободить меня от выполнения моих обязанностей.
— Я еще не настолько закоснел, — возразил Серрин. — Или поглупел. Просто выслушай меня. Я уверен, что этот несчастный случай произошел не просто так.
Ауум не сдержался и выразительно закатил глаза, собираясь отвернуться. Но руки Серрина с длинными пальцами схватили его за щеки, а острые ногти впились в мочки ушей.
— Слушай. Инисс не настолько бездеятелен, как ты полагаешь, и корень Биита сломался под моей ногой, а не твоей. Я чувствую, что действия Биита направляла рука Инисса. Наступило время перемен. Таких перемен, каких мы не видели с момента окончания Войн Крови. Но Молчащие ощущают их лучше и глубже всех. Нам всегда было нелегко в обществе других, и, хотя я был готов к путешествию с тобой, боль от предчувствия того, что должно случиться, становилась все сильнее.
— И вот я сижу здесь, будучи не в силах идти с вами или помочь. Для меня это означает, что решение уже принято. У других моих собратьев разум пока еще пребывает в беспокойстве, а желания вступают в борьбу с обязательствами. Освободи их, если встретишь, и пусть они станут такими же свободными, каким сейчас ощущаю себя я.
Ауум покачал головой.
— Я тебя не понимаю.
— Молчащие изменились. Я сам стал другим. Тропический лес — мой дом. Моя душа принадлежит ему. Это место, где я служу Иниссу и забочусь о созданиях Туала, ветвях и корнях Биита. Я больше никогда не выйду из-под его зеленого покрова. Как не войду в поселение или храм. Даже в Аринденет. Мое место здесь. Предоставь меня моей судьбе.
Ауум почувствовал, как на глаза ему навернулись слезы.
— Если это то, чего ты искренне желаешь.
Серрин улыбнулся, погладил Ауума по щеке и разжал руки.
— Да. Мы все желаем этого, если честно заглянем внутрь себя. Помоги тем, кого встретишь, сделать правильный выбор.
— Несомненно.
— Благословенны да будут твои труды, Ауум. Гармонии ничего не угрожает, пока среди ее защитников есть такие, как ты. И помни, что бы ни происходило в городах, лес всегда принадлежит эльфам, которые одни только и понимают гармонию, равновесие и взаимосвязь всего сущего.
Ауум наклонился и поцеловал Серрина в глаза и губы. Встав, он обронил:
— Сейчас я выломаю тебе костыль.
И поспешно отвернулся, чтобы скрыть текущие по щекам слезы.
Катиетт привела своих Тай к городскому периметру на третью ночь, к третьему пропускному пункту. Звено Макран выдвинулось вперед по направлению к сторожевым постам по обеим сторонам моста Ултан, стоящего на границе сельскохозяйственных угодий, чтобы произвести разведку для будущей ночи.
Катиетт видела, как они скользят вдоль бамбуковых зарослей на берегу предательски опасной реки Икс, кишащей пираньями и крокодилами. Сама она с Меррат и Графирром затаилась в высокой траве слева от протоптанной тропы к Ултану.
— Мы побежим сразу же за ними. По тропе через пустошь. — Она обернулась. — Пакиир, Фалин, Марак. Ждите нас здесь, пока мы не зачистим мост. Не высовывайтесь из укрытия. Следите за своими целями. В бой не ввязывайтесь.
До сих пор им удавалось оставаться незамеченными. Они поодиночке убивали стражников и магов, чтобы держать оккупантов в постоянном напряжении, а сами старались не попадаться им на глаза. Но сегодня все должно было измениться. Ветер снова задул с моря на сушу, помогая приближающимся судам. Они должны были пристать к берегу уже на следующий день. Враги они гармонии или нет, но Катиетт не могла оставить эльфов беззащитными перед людьми.
У ближнего края моста стояли двое стражников, прислонившись к одной из опорных свай. Те были вырублены из огромных стволов баньяна, врыты глубоко в землю и украшены резьбой в виде обвивающих дерево виноградных лоз и листьев. Стражники держали мечи на изготовку и время от времени взмахивали ими, рассекая воздух.
Они разговаривали, жестикулировали и смеялись, но глаза их были устремлены в ночь за пределами кругов света от факелов и ламп, подвешенных на мосту. Щебетанье ночных птиц и треск цикад заглушали их голоса. Они старательно демонстрировали друг другу свою беззаботность, но напряженные тела и позы выдавали страх.
На другом конце моста вокруг костра, разложенного слева от свай, расположились трое стражников и маг. Двое, и колдун в том числе, сидели на бревнах. Оставшиеся двое оставались на ногах. Они то поглядывали на мост, то включались в разговор.
Макран обернулась и сделала приглашающий жест. Катиетт махнула рукой в ответ. Тай Макран поднялись из укрытия, и три тени заскользили по траве, грациозные и проворные, как пантеры. Они устремились к свету и людям, которые даже не подозревали, что сейчас умрут. Макран повела своих Тай к выходу на мост.
Но стражники что-то почувствовали; быть может, они уловили смутное движение в темноте, за пределами круга света. Они сошлись вместе, сжимая в руках мечи и напряженно вглядываясь во тьму. Макран выскочила на дорогу в паре шагов от бревенчатого настила моста. Солдаты попятились. Один из них улыбнулся.
А Макран окутали языки пламени.
Жуткие крики Макран и ее Тай, сгорающих заживо, навсегда останутся в памяти Катиетт. В воздух поднялась стена пламени, яростно поглотившая троих ТайГетен. Они погибли мгновенно. Огонь жадно вгрызся в их плоть, уничтожил одежду и расплавил металлические пряжки поясов и ножен.
Они зашатались, теряя равновесие, по инерции сделав еще несколько страшных и болезненных в своей агонии шагов к мосту. Они превратились в ничто, в пылающие ходячие скелеты, кричащие от дикой боли и взывающие к Шорту, умоляя даровать им утешение. Упали они уже на мосту. Макран — во всяком случае, Катиетт показалось, что это была именно Макран, — приподняла руку в прощальном жесте. Катиетт решила, что услышала, как ее сестра прохрипела: «Пожалуйста». А люди просто наблюдали за происходящим, молча и безучастно. Не предложив взамен даже милосердного удара мечом, чтобы оборвать их мучения.