Молчащий Жрец Сикаант увидел ее, когда она сидела, прижавшись спиной к дереву и подтянув колени к груди. Он увидел кровь у нее на руках и на лице. Тело человека лежало неподалеку. Горло у него было разорвано и представляло собой жуткое, кровавое месиво. Он умер в страхе и агонии. Шорт позаботится о том, чтобы его мучения длились вечно.
Сикаант присел перед нею на корточки.
— Я потеряла своего Ридда, — сказала она.
Жрец протянул ей руку.
— Давай поищем его вместе.
Iad взяла его за руку, и он ощутил волну энергии, которая потекла из ее пальцев, окутывая его тело невидимым коконом. Это длилось всего мгновение и было похоже на удар молнии.
— Со мной что-то случилось, — сказала она.
— Тебя благословил Инисс, — ответил Сикаант.
Он уже ощущал эту энергию раньше, но только ступнями ног, и никогда — от другого эльфа. Iad отпрянула, явно испугавшись чего-то, что возникло у него за спиной. Сикаант обернулся, не вставая с корточек. Это был еще один Молчащий. Рессеррак. Он очень давно обитал в лесу, и Сикаант понимал, почему Онелла испугалась его.
Только половина его лица была белой. Вторую половину покрывали татуировки, как и большую часть его тела. В Арин-Хииле говорили, что он еще ни разу не открыл рта. Его нос и мочки ушей были проколоты костями. Глаза у него были широко раскрыты, и в них застыло безумие. Рессеррак всегда был ближе к подданным Туала, чем к кому-либо из Молчащих. И теперь, похоже, его обращение почти завершилось. Сикаант выпрямился во весь рост, и два жреца поцеловали друг друга в глаза и лоб. За спиной Сикаанта iad нашла в себе достаточно мужества, чтобы тоже подняться на ноги.
— Меня зовут Онелла. Прошу вас. Я хочу найти своего Ридда. Вы поможете мне?
Рессеррак взглянул на нее, и Сикаант понял, что собрат тоже увидел это.
— Мы меняемся, — хриплым шепотом произнес Рессеррак. — Серрин знает.
Сикаант улыбнулся.
— Мы растем. Пойдем, Онелла. Мы найдем твоего Ридда. Мы найдем всех, кто заблудился.
На мосту Ултан стояли стражники. Десять солдат и трое магов. Мост был залит светом. Лампы висели повсюду. У каждой сваи горели факелы. Стражники и маги ничуть не выглядели встревоженными. Без сомнения, они все еще купались в лучах успешного налета на перевалочный лагерь эльфов. При этом, что тоже не вызывало сомнений, они, очевидно, полагали, что охранные заклинания спасут их от ТайГетен, притаившихся как раз за пределами круга света.
Такаар всматривался в хитросплетения заклинаний, установленных магами. На земле лежали бледно-серые сферы неведомой энергии. Они подрагивали и вращались, иногда выбрасывая коричневые и зеленые искры, которые соединялись в радугу. Перед самым мостом их было ровно восемь штук. Причем располагались они таким образом, что подойти к настилу, не наступив на одну из них, что наверняка привело бы в действие и все остальные, было практически невозможно. Он не знал в точности, какие именно это были заклинания, но ему рассказывали о фонтанах огня, так что следовало предполагать самое худшее.
Впрочем, были здесь и другие магические ловушки. Эти размещались на перилах моста. Люди не собирались повторять ошибки, допущенные несколько ночей назад. К несчастью для себя, они не подозревали о даре, обнаружившемся у Такаара. Они так и умрут, ни о чем не догадавшись.
— Мы можем избежать их, — обронил наконец Такаар. — Они установлены по всей ширине моста и на десять шагов в нашу сторону. А на перилах они висят на расстоянии первых пятнадцати шагов.
— Хорошо. Тай, ко мне. Пришло время задать последние вопросы. Говорите не колеблясь.
Такаар одобрил выбор целей и количество звеньев, выделенных для каждой из них. Пять троек под командой Эстока нападут на гавань, где люди держали свои припасы и где диверсия окажется наиболее эффективной и разрушительной. Десять звеньев должны будут окружить храмовую площадь. Пять, которые поведут в бой Катиетт и сам Такаар, совершат налет на Шорт, где, как они полагали, и квартировал Гаран, лидер наемников. Оставались еще четыре тройки и двое одиночек ТайГетен, чьи звенья погибли во время нападения на лагерь. Они должны установить наблюдение за казармами и служить связными между Эстоком и Катиетт.
— Ты уверен, что этот Гаран — тот, кто нам нужен? — поинтересовалась Марак у Ауума.
Тот кивнул.
— Он — вожак людей. По крайней мере солдатами командует именно он. Он — единственный, с кем разговаривала Силдаан, и это он возглавлял отряд людей, который мы с Серрином уничтожили в лесу. Мы не знаем, кто прибыл на кораблях второй волны. Так что он остается единственной известной нам целью.
— Придется удовлетвориться этим, — заключила Катиетт. — Марак, он — твой, но ты всегда можешь взять и других заложников, если они подвернутся тебе под руку. Еще есть вопросы?
Марак покачала головой.
— Значит, все ясно. Действуем максимально просто. Ллирон и других предателей не трогаем. Атаковали, взяли заложников и ушли. — Она многозначительно посмотрела на Эстока. — Никто из нас не может позволить себе роскоши задержаться в городе дольше необходимого.
— Мы не должны оставлять невинных обывателей запертыми в собственных домах и совершенно беззащитными, — вырвалось у Эстока.
— Эсток, — сказала Катиетт, и в голосе ее прозвучала сталь. — Мы уже говорили об этом. Нельзя объять необъятное. Помни о том, что мы собираемся сделать, что мы должны сделать. Уничтожь свою цель и уходи. Нам нужны козыри для ведения переговоров, равно как и доказательства того, что мы можем нанести удар, когда захотим и где захотим.
Эсток кивнул, но Ауум видел, что собрат остался при своем мнении. Такаар сумрачно взглянул на него и нахмурился.
— Мы все обязаны выполнять приказы своих лидеров. Иначе мы погрузимся в хаос. А там, где владычествует хаос, эльфы умирают.
В глазах Эстока вспыхнул гнев, и он уже открыл было рот, чтобы возразить. Ауум напрягся. Такаар же ограничился тем, что улыбнулся, хотя Ауум видел, что руки у него дрожат мелкой дрожью.
— То, что ты думаешь о таких вещах, и делает тебя ТайГетен. Я горжусь твоим гневом.
Паруса Эстока потеряли ветер. Он вздохнул и понурил голову.
— Это не делает мне чести, — сказал он. — Позор падет на мою голову.
— Только один из нас должен нести свой позор, — прошептал Такаар.
После его слов воспоследовало неловкое молчание. Он чувствовал его так же, как ощущал биение магических ловушек, установленных на мосту.
Пусть они боятся. Пусть они увидят настоящего тебя. Нерешительного. Испуганного. Малодушного.
— В магии есть своя красота, — сказал Такаар, крепко зажмурившись, чтобы не слышать своего мучителя. — Прекрасный и безупречный способ умереть. Точно так же, как красота присутствует в укусе тайпана или капельках пота желтоспинки.
— Но ты можешь овладеть ею и приручить? — прошептала Марак.
— О нет, — отозвался Такаар. — Пока нет, во всяком случае. Мне еще многому нужно научиться.
— Мы должны заявить о себе, сказать свое слово, — заключила Катиетт.
— Согласен, — подхватил Такаар.
И посмотрел на Катиетт, как делал всегда, когда его мучитель на время умолкал. Красивая, сильная, верная. Она почувствовала его взгляд и обернулась. Он не стал отворачиваться и отводить глаза, хотя в ее взоре и прочитал сожаление о прошедших впустую десяти годах.
— Что? — спросила она. — После такого твоего взгляда всегда следовали какие-то очень умные и важные слова.
— Мне очень жаль, — негромко сказал он.
— После прошедших десяти лет это даже не смешно, — ответила Катиетт.
— Я говорил о тебе.
— Я тоже. Но спасибо уже за то, что ты хотя бы пытался.
— И что это должно означать? — А ты ведь никогда не понимал ее, верно? Вечно отставал от нее на один шаг. Бедный Такаар. — Нет, ничуть. Себя мне не жаль.
— Что? — Катиетт выпрямилась, и черты лица ее обрели жесткость. — Сейчас у нас нет времени вспоминать прошлое. Вперед. Все сразу. Если маг сплетет заклинание, рассыпайтесь в стороны. Следуйте за Такааром. Не старайтесь опередить его. Не ступайте там, где не прошел он. Смотрите. Повторяйте его движения. И не дайте убить себя.