— Что случилось?
— Да почти ничего, — обрадовала я его. — Двигаться мне надо.
— Куда?
— За яблочком, — пояснила я. Гераклу я рассказала о цели моего пребывания в его мире почти сразу, и он решил мне помочь. Но сейчас смотрел на меня с тоской.
— Тина, а зачем тебе это нужно?
— Нужно, — вздохнула я. — Понимаешь, там, далеко, у меня дом, муж, родители… У вас здесь хорошо, но больше всего на свете я люблю свою родину. И мне очень хочется туда вернуться. А сделать это можно только при одном условии. Если я получу яблоко с дерева Эстеринеид.
Эстеринеид — это было местное название рокового дерева, и Лирин предложила в разговоре пользоваться им. Я не возражала.
— И тебя отпустят? — уточнил приятель.
Я покусала травинку.
— А почему бы меня и не отпустить? Здесь уже и Тесей справится! Да и царица поняла, что ей требуется! Она быстро дойдет до правильного веса.
— А Эмрипей?
— А что — Эмрипей? — не поняла я. — Все просто. Встретились — переспали — разбежались!
— А он что думает по этому поводу?
Вот уж это меня ничуть не волновало.
— А он может не пожелать расстаться с тобой, — философски заметил Геракл. — Он уже говорил мне, что из тебя вышла бы прекрасная царица.
— О, черт!
Вообще-то я была согласна с этим его заявлением, просто именно в это время и именно в этом месте мне быть царицей не хотелось. Ни водопровода, ни канализации, ни прокладок с крылышками — я же рехнусь на третий день! Да и Орланде жирный подарок будет.
— Я не хотела. Честно!
Получилось как-то жалобно, но Гера только плечами пожал.
— Тогда драпать надо.
— А как?
— А ты как думаешь?
Я уже чесала загривок, ожесточенно стимулируя мыслительный процесс.
Когда Орланда ворвалась к отцу в кабинет, верховный волшебник даже особенно не удивился. Просто поднял голову от очередного свитка, и голосом смертельно уставшего человека вопросил у неба:
— И что случилось на этот раз?
Небо привычно промолчало. Ответила Орланда.
— Пап, я собралась и готова отправиться в мир волшебной яблони…
— Самоназвание — дерево Эстеринеид, — продолжил отец.
— …чтобы попробовать еще раз помешать этой нахалке!
— Ну-ну, — протянул верховный волшебник, всем видом давая понять, что в затею дочери он не верит. Орланда вспыхнула, как маков цвет. И колдун машинально отметил, что дочка, как и всегда, переборщила с краской для волос. Слишком светлой. Если Тина, раскрасневшись, выглядела просто очаровательно, то Орланда сильно напоминала помидор — переросток.
— Не веришь?! Но на этот раз у меня все получится!
— На КОТОРЫЙ раз?
Орланда зашипела.
— Ты хочешь знать, что я придумала, или нет?
— Ты же все равно расскажешь, — пожал плечами волшебник.
Орланда скрипнула зубами, но на провокации не поддалась.
— Сейчас Тина движется из лагеря амазонок по направлению к Керату. Я попробую подставить ее в жертву Минотавру. А если это не удастся, я натравлю на нее разбойников. Может хоть мечами удастся то, что не удалось интригами.
— Против лома нет приема, если нет другого лома.
— Думаешь, у нее будет?
— Уверен.
— С ней только двое сопровождающих. А я натравлю на них, минимум, сотню.
— Ну-ну.
Неприкрытая насмешка в голосе отца заставила волшебницу вспылить.
— Похоже, ты ей желаешь удачи?!
— Всякий, кто готов пуститься ради своей любви в такое предприятие, заслуживает моего уважения, — парировал волшебник.
Этого Орланда вынести не смогла.
— Любви!? Любви!!!? Да эта стервочка, не прошло и двух недель, запрыгнула в постель к одному из местных царьков!!!
— А ты откуда знаешь? Свечку держала? — брезгливо поинтересовался отец.
— Почти, — Орланда прищелкнула пальцами, и в воздухе вспыхнуло изображение двух сплетенных тел. — Это доказательство ее неверности. Еще одну копию я оставлю сегодня Нику. Пусть подумает, стоит ли хранить верность такой гадине!
— Стоит, — тут же отозвался волшебник. — Не она начала это первая.
Два сплетенных тела извивались в воздухе.
— Посмотри сюда, — верховный колдун ткнул пальцем в мгновенно увеличившееся изображение. Голова женщины была запрокинута, зубы слегка оскалены, глаза закрыты… На лице застыло странное выражение. — Она не наслаждается. Она пытается сбросить напряжение, — подвел итоги заботливый отец. — И любой мужчина, кроме этого самодовольного болвана, кстати, кто он?
— Я же говорю, царь! Эмрипей.
— Странно. Хотя на тронах и похуже сидели. И вообще, царь может позволить себе быть невнимательным. Так вот, любой мужчина придет к тому же выводу, что и я. И Ник не будет исключением.
— Полагаешь?
— Попробуй — сама убедишься.
— Попробую.
*****
Когда Орланда показала волшебнику заснятые ей кадры, первой реакцией Ника было — придушить мерзавку. Не жену, если кто не понял. Нет, обвинять Тину он не мог. Хотя и обвинял. Но врожденное чувство справедливости очень быстро подсказало ответ. А что бы он сам делал на месте жены? Она одна, брошена даже не против всего мира, а сразу против нескольких миров, она одинока и растеряна, хотя и не показывает вида, она страдает из-за предательства и измены мужа… Да, именно в таком порядке. Сперва Ники предал ее, ничего не рассказав о себе, а потом изменил с Орландой. И не надо говорить про барутту. Эта травка не стоит и ломанного гроша перед искренней любовью. Ники не сомневался, что Тина могла бы устоять перед афродизиаком. Во всяком случае до того, как узнала всю правду о своем муже. Ники хорошо знал женщин. И видел в глазах своей жены, обращенных на него, искреннюю и глубокую любовь. Хотя сама Тина могла этого и не осознавать. Но — парадокс — тем легче ей было вырвать свои чувства из сердца. И сейчас женщина занималась именно этим. Новая любовь убивает старую? Ники хорошо помнил, как она смеялась над этими словами. «Убивает? Нет! Убить любовь нельзя! Она все равно останется, в глубине сердца, в дальней комнате разума… Но можно забыть ее! Заслонить другими переживаниями и ощущениями. Путешествиями, мужчинами, смертельным риском… Дай бог, чтобы мне не пришлось проверять это на себе».
Не дал. Ники всегда умиляла способность жены становиться мгновенно серьезной и задумчивой, а в следующую минуту — опять шутить и смеяться. И сейчас — он знал, что собирается делать Тина. Не знал он только одного — что она будет делать, когда станет полноправной вэари. Волшебницей с правом голоса на совете волшебников. А что это время не за горами — он даже и не сомневался.
Одним щелчком пальцев развеяв мерзкую картинку, Ники бросился на кровать.
— Вэл, — позвал он, надеясь, что его голос проникнет сквозь время и пространство. — Я люблю тебя, девочка! Люблю! Пожалуйста, помни это!
Так и был составлен план побега. Я пришла к царице и честно заявила, что должна уехать, что обязательно приеду еще, и что теперь они могут продолжать занятия и без меня. Мельпомена (для друзей — Меля, для всех остальных исключительно Ваше Величество) вздохнула и сказала, что они, конечно, справятся без меня, но я должна заехать еще. Обязательно. Я обещала. И поздно ночью мы с Гераклом рванули когти из лагеря амазонок.
Меля заранее приказала двоим амазонкам оставить за пределами лагеря двух лошадей, так что нам оставалось только выйти и поехать. Уже под утро, когда Эмрипей заснул, я поцеловала его на прощание, положила рядом на кровать свиток, в котором извинялась, всячески расхваливала его постельные таланты (во-первых, они действительно стоили восхваления, а во-вторых, чего обижать хорошего человека?) и выражала надежду, что мы встретимся после того, как я добуду свое яблочко. И ушла раз и навсегда. Геракл уже ждал меня. Не один! Рядом с ним, с чрезвычайно довольной мордой стоял Тесей.