— Для вэари она и так исключена.
— Тем более. Если ты решишь загулять, я не стану ломать об твою голову скалку. Как и ты об мою. Мы просто будем ближе друг к другу. Друзья, спутники, соратники, а теперь еще и любовники. Не так уж и плохо, а? Подумай, я тебя не тороплю. И постарайся принять решение до вечера.
Рон пожал плечами.
— Я решение уже принял. Только… Тина, ты должна четко понимать, что в одну постель нас толкнула на любовь. И даже не привязанность.
— Если бы кто-то другой оказался здесь, было бы то же самое, — перебила я. — И на моем месте могла быть любая каракатица.
— Примерно так. Сама понимаешь — секс — это важная часть человеческой жизни, а я был долго лишен…
— Я понимаю. Рон, меня вполне устраивает все, что ты можешь мне предложить. Я не потребую больше. Мне тоже сейчас плохо. Очень. Понимаешь, я ведь была замужем. И любила. Не так, как об этом писал Шекспир, но искренне. А меня предали. Я не могу
понять, почему мой муж так поступил со мной, и не могу простить. Знаешь, в мире
Двенадцати Дев есть такой царь — Эмрипей. А может — был. Время там летит быстро. Я переспала с ним, когда была там. Просто так. Узнала, что муж мне изменил, была зла на него — и все случилось. Не стану оправдываться. Физически мне даже понравилось. Но чувствовала я себя омерзительно.
Рон покрепче прижал к себе женщину. Тина была рядом. Теплая, уютная и бесконечно родная. И когда эта девушка успела стать так близка ему? Этого «ужас вэари» и сам не знал. А вот что он знал точно — это свои чувства. Тина была рядом с ним. И он ее никуда не отпустит. И никому не отдаст. Ни за что. И никогда. И если кто-то посмеет к ней хоть пальцем прикоснуться, вот тогда он и узнает, что такое настоящий «ужас вэари». Посмертно.
Честно говоря, прошлой ночью Рон просто не сдержался. И физиология тут была не при чем. Все-таки его тело принадлежало Арэсти Эрнальту, а молодой человек жил не монахом. У него была любовница, да и к веселым девушкам он заходил регулярно. И Рон вполне мог потерпеть до цивилизации.
Но сорвался. И по ужасно глупой причине.
Просто когда он увидел, как Итвор, пусть даже в полубессознательном состоянии лапает Тину.… Нет! Не так! Лапает ЕГО ЖЕНЩИНУ!!!
С каких это пор Тина стала «его женщиной» — Рон и сам не знал. Наверное, с той исторической минуты, когда он впервые услышал ее голос. Еще когда он был заточен в медальоне. А потом это чувство только развилось и усилилось.
Я что — приревновал ее?! Мысль ударила по мозгам не хуже кувалды. Очень много времени прошло с тех пор, как Рон испытывал что-то кроме ненависти. И он просто не понимал, что с ним происходит. Зато другое понимал твердо.
Рон точно знал, что никуда не отпустит лежащую радом с ним женщину. И что никто другой ему не нужен. А фраза о зеленом лужке и предложение «попастись» вообще вызвала у него приступ злости. Не ярости, но чего-то очень близкого. Рон подумал, что любому мужчине, который решит прикоснуться к ЕГО вэари, он оторвет.… Да все поотрывает! И начнет с ног, чтобы медленнее было! Фиг им, а не его женщина! Тем более сейчас. Он давал ей шанс отказаться. Она согласилась? Вот и пусть не плачется!
Эта мысль пришла в голову «ужаса вэари» сама по себе и уходить не собиралась. ЕГО женщина. Так что же получается? Приревновал? Но ревнуют, когда любят? Так? Или не так? Это что же получается!? Не успел он выйти на свободу, как влюбился? Боги мои великие!!!
— Рон!? Земля вызывает Юпитер!! Прием, прием, прием!!!
Рон отвлекся от своих мыслей и посмотрел на женщину, которая щелкала пальцами у него перед носом.
— Да, солнце мое?
— Ты слышал, что я сейчас сказала?
— Да.
Рон решил, что соврать будет проще. Здоровее останется. Вряд ли Тина его убьет, но пару подзатыльников за невнимание он точно заслужил. Девушка тут распинается, душу изливает, а он самокопанием заниматься изволит. Нехорошо-с.
Теперь бы еще узнать, что Тина ему предложила. Или сказала.
— Как сторона, причинившая тебе хотя и невольный, но вред, я заранее согласен со всеми твоими предложениями.
Угадал! Тина тут же сдвинула брови.
— Рон, хватит самоедствовать! Никакого вреда ты мне не причинил. Ну, разве что ходить будет немного трудно. А так все очень даже неплохо. А в остальном — все зависит от тебя. Если ты хочешь, чтобы наша связь продолжалась — она продолжится. Только без упреков, терзаний и угрызений совести. Захотим расстаться — расстанемся точно так же, как сошлись.
Рон слушал и ушам своим не верил. Ему предлагали то, о чем он и мечтать не смел. И… он даже немного боялся принять этот подарок.
— Тина, а ты понимаешь, что сегодня ночью было самое настоящее изнасилование? Я бы ведь не остановился. Даже если бы вокруг нас войско маршировало.
— Я бы тоже не остановилась. Даже если бы к войску еще и телевизионщиков добавили. Рон, ты сам-то веришь, что мог бы причинить мне вред?
Рон не верил. И, глядя в чистые зеленые глаза, понимал, что ему чертовски повезло. Тина не только не обиделась. Она еще готова была принять его — вот такого. Злого, как тысяча чертей, мстительного, с заскоками и подвигами, которыми вэари теперь детей пугают. Да и будут пугать, потому что меняться Рон не собирался. А тем, что он сделает с верховным волшебником и его дочуркой, можно будет довести до нервного тика даже листэрр.
— Расслабься, — посоветовала женщина в его объятиях.
Рон дернулся, потом сфокусировал взгляд на ведьмочке и помотал головой.
— Прости?
— Не прощу, если не прекратишь извиняться. Просто у тебя лицо на несколько минут стало… такое…
В душе Рона медленно гасли праздничные салюты.
— Ты меня испугалась?
Он не хотел задавать этого вопроса, но выбора не было. От этого зависели их дальнейшие отношения. Тина, конечно, прелесть, она почти ничего не боится в этой жизни, но если она начнет бояться его — это будет конец. Полный конец их даже толком не начавшимся отношениям. Потому что разумом она будет преодолевать свой страх, а подсознательно — постарается оказаться от него подальше. И этого Рон уже не вынесет. Поэтому лучше рвать сразу. Пока чувства к этой смешной ведьмочке еще не приросли к душе. Пока не так больно.
Тина даже и не подумала отводить взгляд.
— Не боюсь. Я тебя вообще не боюсь.
Рон звериными инстинктами почуял — не лжет. И ощутил, как с души рухнула здоровенная скала, рассыпаясь в мелкую пыль. Тина действительно не лгала! У них может быть и настоящее и будущее.
— Совсем-совсем? — уточнил он, глупо улыбаясь.
— Вообще, в натуре и в частности.
Рон перекатился на спину, подхватил женщину и уложил на себя так, что они оказались буквально нос к носу.
— А почему?
— А я тебе доверяю.
Тина наклонилась и уверенно поцеловала его в губы. И Рон ощутил — впервые за чертову прорву лет — что такое настоящее человеческое счастье. Это когда ты не одинок. Когда рядом с тобой есть человек, которого ты любишь. А Тина… Она тоже полюбит. Обязательно. Доверие еще не любовь, но учитывая, что ее недавно предал любимый муж (Рон сам удивился неожиданной вспышке ревности и ярости. И одновременно про себя обругал Ника. Дурак он! Ему такая женщина досталась! Умная, красивая, любящая, верная! Цени, идиот, свое счастье! А он решил что-то поискать под простынями у Орланды. Ну, не кретин?), доверие — это гораздо больше того, что можно было ожидать.
Рон не стал выяснять у женщины, почему она ему доверяет. Руки его сами скользнули на талию ведьмочки, и все стало неважно. Жизнь — прекрасна! А Некромант — или как там его — подождет. Не развалится. А развалится — сметем в совочек и выкинем в нужник. Да и так выкинем. После всех разборок. Только пусть он за Арэсти ответит.
Ко второму этапу плана мы приступили только вечером.
— Никаких ночей! — твердо решил Рон. — Хватит мне одного раза. Если какой-нибудь мерзавец еще хоть раз, хоть пальцем к тебе прикоснется, я ему устрою… несчастный случай с выворачиванием наизнанку. Любому. Если ты считаешь себя моей вэари — пока считаешь? — Он дождался кивка головы и продолжил уже более спокойно, — значит, признаешь за мной право на ревность. Если не собираешься закрутить с этим… Некромантом интрижку.