- Я люблю тебя, Лиадика, ты должна жить и любить, если ты уйдёшь, для меня закончится жизнь. Мне просто нечем будет жить. Ведь без любви и цели, жизнь не стоит и ломаного гроша.
- Спасибо тебе, Эльхарон, за слова твои, за минуты любви, подаренные мне, за все, что живёт в твоём сердце. Тебе пора уходить и лечь отдохнуть. Завтра у тебя очень трудный день, страшная и жестокая битва. Но я знаю, что для тебя она закончится славой и победой, - я стал одеваться, отвернувшись тем самым дав без смущения одеться девушке. Когда я был уже у порога её дома, она взяла в свою ладонь мою кисть и слегка сжав, сказала.
- За всю мою длинную жизнь со мной никогда не случалось ничего более светлого и прекрасного чем наша сегодняшняя встреча. И, хотя это выглядит так чисто и прекрасно, по законам нашего мира я сегодня оступилась в очередной раз и нарушила закон. То, что произошло между нами сокрыто от всех в этом мире, но читается как открытая книга в нашем мире. За мной придут анги и уведут в наш мир, чтобы ещё раз судить и на этот раз казнить. Я не допущу этого, любовь не заслуживает наказания. Любовь это проявление Спасителя во всех существующих мирах, так почему она должна быть исключением в Его мире! Любовь это награда! Иди, Эльхарон и помни меня, как я помнила своего суженого, как буду помнить тебя там, где мне уготовано место после моей смерти! - Лиадика нежно коснулась губами моих губ, обняла крепко и, отстранившись, закончила. - Тебе пора, будь счастлив!
Я переступил порог, и когда дверь за мной закрылась, опёрся спиной о стену здания и не менее половины санга стоял, застыв от горя. Потом оттолкнулся от стены и, пересиливая себя, зашагал в сторону своей палатки. Заснуть мне в эту ночь так и не удалось...
* * *
Вести, что принёс поводырь орла, отправленный на разведку за санг до рассвета, не принесли ничего нового. Войска Альмара вклинившись на несколько тысяч локтей на наши земли, разбили лагерь и спали, выставив круговые дозоры. Поведение Альмара было непонятным и далеким от полководческого гения.
- Выступаем, - громко вскричал Рагон и построенные войска, согласно выработанного совещанием плана, лавиной сдвинулись с места.
Первым двинулся отряд из четырёх тысяч лучников. Одетые в лёгкие кожаные накидки, до пояса, покрытые бронзовыми пластинами и короткие до колен штаны, лучники выглядели бодро и воинственно. На ногах у них были сандалии на толстой подошве с тонкими шнурами, обвитыми вокруг голеней. За спиной видны были массивные колчаны с сотней стрел в каждом из них. Через левое плечо перекинуты мощные боевые луки, а на поясе прикреплены короткие кинжалы и небольшие мешочки с запасными тетивами и напальчниками для безопасной стрельбы. Каждый десятый лучник в первой шеренге, состоящей из сотни воинов, держал в руке незажжённый факел. Последнюю шеренгу лучников подпирали шеренги пращников и носильщиков, каменных и свинцовых шаров для метания. Всего их было три тысячи человек и полторы сотни лошадей, навьюченных кожаными мешками с шарами.
Следом за лучниками сдвинулись копьеносцы в длинных до колен кольчугах. У каждого на голове надет остроконечный шлем, а на ногах виднелись лёгкие кожаные сапожки, высотой до половины икры ноги. Двадцати тысячный отряд копейщиков напоминал ощетинившегося ежа. После того как сдвинулась последняя шеренга копейщиков, пришла в движение и двадцати пятитысячная лавина секироносцев и воинов вооружённых большими боевыми молотами. Преодолевая впереди лежащую речку по наведённым за ночь мостам, войско выходило на противоположный берег и, построившись, возобновляло марш. Вскоре в степи повисла пелена пыли поднятой тысячами и тысячами ног, копытами лошадей и лапами изменённых леопардов больше похожих на мягко крадущихся пятнистых кошек размером с тягловую лошадь. На их спинах, гордо восседали айронги в панцирях из бычьей кожи, вооружённые большими боевыми серпами и двадцатью метательными дротиками с острыми, как бритва узкими лепестками лезвий. Кроме кожаных пеналов для дротиков, расположенных по обе стороны от седла к сёдельной луке леопардов были, приторочены по паре длинных мечей. Все айронги были обоерукими бойцами и считались лучшими воинами в мировой военной практике. За секироносцами, перед айронгами двигались воины, несшие длинные доски, густо утыканные острыми гвоздями. И только потом вслед за пехотой выдвинулась пятидесяти тысячная конница, над которой, ловя воздушные потоки, кружили орлы Моруга.