Впрочем, всё это было до того, как старому миру пришёл конец и завершилась эпоха рассвета. Сейчас они просто воюют за ресурсы, медленно дожидаясь эпилога. Нет, магия — чистая энергия — неисчерпаемый ресурс, и она повсюду, даже там, где больше ничего не осталось: за куполами. Но Уорвэ уверен, что рано или поздно они просто изничтожат друг друга, он уже погряз в крови, и ему на самом деле плевать, что случится с миром через пару сотен лет.
— Генерал Солмур, — его окликают, прерывая поток мыслей. — Хозяин петь будет, не желаете послушать?
— М? Нет… — перед ним один из его капитанов. Джу Роу — невысокий, складный, с карими широко расставленными глазами. — Развлекайтесь.
— Жаль, говорят, поёт, словно божество. Еле упросили…
— Упросили? — Уорвэ хмурится.
— Он не хотел, говорил, мол горло побаливает. Но Кристин буквально ноги ему целовать стала. Вот он и…
— Что? Не докучайте господину.
— Да не господин он, — Джу осекается, а Уорвэ мрачнеет, непроизвольно сжимая пальцы до хруста, и Роу делает шаг назад. — Не буду больше тревожить ваш покой, генерал, — он кланяется удаляясь.
Джу и забыл, что это практически оскорбление лидера, грязный намёк, ведь Уорвэ Солмур и сам господином называется лишь номинально. За военные заслуги он получил признание, титул, земли… и невесту.
***
Уорвэ понятия не имеет сколько времени проходит, прежде чем он открывает глаза, но небо уже окрашено в нежно-розовый. Неподалёку раздаётся громкий смех и крики солдат. Уорвэ вздыхает, подбирая упавшую на траву книгу. У него нет и наималейшего желания там находиться (впрочем, как и возвращаться в покои), он встаёт, потягиваясь, и неспешно бредёт в сторону площади.
На улицах практически пусто. Уорвэ облокачивается о стену с облупившейся штукатуркой. Наблюдая, как чайки терзают кусок сухаря, достаёт портсигар и затягивается. Отборная альхейская смесь с примесью волчьей пыльцы, сладковатая, заполняет легкие и приятно потягивает внутри. Сквозь ряды крыш домов пробиваются лучи заходящего солнца и украшают всё вокруг алым.
Уорвэ привлекает шум в другом конце улочки. Мясник кашляет, недобро поглядывая на детей. Генерал подходит ближе, всё ещё оставаясь вне поля их зрения. Он не желает привлекать к себе внимания и надеется, что всё обойдётся.
— Твоя мать и так прилично мне задолжала! — кричит тот.
— Но… — пытается возразить девочка. — У вас же дого…
— И слушать не желаю. Нет оплаты, нет договора, — противно скалится мужчина. — Если только ты, сладкая, не хочешь отдать должок за мать.
— Я… но…
— Ну же, чего тебе терять, всё равно той же дорожкой пойдёшь, — мясник уже тянет руки к девчонке, но отшатывается.
— Она не хочет, Браг, — голос тихий, напоминающий воду. Уорвэ как всегда не замечает, когда он появляется. Кожа поразительно белая, длинные волосы как смоль, спереди заколоты, а сзади струятся водопадом. Чудовищно прямая осанка и манеры, достойные знатного господина. Риё. Он не просит, не угрожает. Но знает, достаточно хоть одному слову слететь с его губ — все будут внимать.
— А, господин Риё… Но девчонка, — теперь заикаться начинает мясник. Серые глаза Риё только сейчас устремляются прямо на Брага. Губы приоткрываются ещё до того, как он начинает говорить.
— Мы покроем её долг.
— Но господин… — на коже мясника пляшут алые пятна. Господин вопросительно склоняет голову набок. — Ваши шлюхи сов…
Уорвэ, должно быть, кажется, но в глазах Риё полыхает такая неприкрытая ярость. Он собирается вмешаться, думая, что господин не способен постоять за себя. Многим девушкам из его отряда, чтобы свернуть шею, понадобилось бы полсекунды. Но Риё болезненно слаб, да и мясник едва не втрое больше.
Он уже делает пару шагов вперёд, как из соседней лавки прихрамывая выходит чародейка. Как же её? Камилла? Обе её скулы украшают татуировки, и Уорвэ при всём желании не сможет сказать, что такая, как она, забыла в этой дыре.
— Сказали же тебе, Браг, — она поигрывает кристаллами, показательно перемешивая их в руке. И её слова полнятся неприкрытой угрозой. — Не вижу причин тебе не заткнуться.
Браг сплёвывает и бурчит себе что-то под нос, но разворачивается и уходит. Господин поворачивается к едва ли не рыдающей девчонке и гладит её по голове. Как же, образец изящества. Уорвэ прикусывает внутреннюю сторону щеки.
Чародейка подходит ближе и шепчет Риё что-то на ухо. Он кивает и, коротко поклонившись девчонке, идёт вслед за ней в лавку. Уорвэ уже собирается отвернуться, он зайдёт к чародейке позже пополнить запасы, когда хозяин постоялого двора отправится восвояси.
Но мимолётно замечает, что господин спотыкается об порожек, едва не расшибая лоб.
***
Стоит Уорвэ открыть дверь, как Илрис задаёт вопрос.
— Где ты был? — её лицо отражается в зеркале туалетного столика. Она медленно расчесывает волосы. — Уорвэ? — голос звучит сухо. — Вместо того чтобы разбираться с кристаллами, ты пропадаешь на целый день. Почему я должна это терпеть?
Уорвэ пожимает плечами, он может продолжить эту игру. Но он так чертовски не в настроении.
— Потому что твой отец — мудак, — отвечает он, скидывая плащ и вешая его на стул. Брови Илрис взметаются вверх, и она едва не раскрывает рот от удивления.
Ну вот, Уорвэ, похоже на этот раз тебе удалось её вывести. Он потирает складку меж бровей, коря себя за несдержанность. Он сожалеет, но уже поздно.
Она некоторое время молчит, глядя на него через зеркало. Уорвэ вытаскивает портсигар, подкуривает и затягивается, посылая вокруг клубы дыма. Он делает это ненамеренно, даже не обращая внимания, ведь Илрис это не бесит, в конце концов, она никогда не против ни одной из его дурацких привычек.
Илрис отмирает и усмехается, закрывая лицо руками.
— Верно, — говорит тихо. — А ещё потому, что я третья дочь в семье. А ещё, — она устало потирает глаза, Уорвэ боится увидеть в них слёзы, но они сухи. — Видимо, моё везение: из сотни спичек вытащить короткую. Но почему ты согласился, Уорвэ? Если тебе было всё равно. Почему я?
Она смотрит внимательно, ожидая ответа. Но Уорвэ его не имеет, он лишь шепчет, потому что должен что-то сказать: — Извини, я…
Она качает головой. Встаёт из-за столика, направляясь к выходу.
— Не уходи далеко, — всё же говорит он. — По деревне бродит эльхэ.
— Может, его я заинтересую больше, чем собственного жениха, — вздыхает она.
— Ил, — примирительно тянет Уорвэ. — Это плохая шутка.
— Жизнь моя — плохая шутка, — улыбается Илрис, махая кинжалом в воздухе, и удаляется прочь.
Почему он даже не замечает, когда им становится невыносимо находиться вместе в одной комнате?
***
Уорвэ слоняется по комнате, пытаясь найти занятие, но всё-таки ложится на кровать. Он продолжительное время смотрит в потолок, признавая, что заснуть так просто не получится.
Уже за полночь, когда генерал, после тщетных попыток, накидывает халат на плечи и направляется во внутренний дворик. Шум стих, похоже, отряд наконец-то угомонился. Уорвэ никогда не запретит им этого. Он знает, что это необходимо, что для кого-то из них это последняя возможность повеселиться. Слишком часто оттуда не возвращаются.