– В самом деле, – согласился Каринский. – Володя, голубчик, может быть, ты сыграешь нам? Музыка вечером – это так восхитительно! Я до сих пор не могу забыть музыкальные вечера в Петербурге. Как играл Лист! Как пела несравненная мадам Виардо!
– Вы слышали Виардо, Алексей Львович? – переспросил Жигамонт.
– Да, шер ами, я имел это несравненное удовольствие. Удивительный голос! Когда слушаешь, всё прочее исчезает для тебя. Говорят, что Гризи не уступала ей, но Гризи я не имел счастья слышать. А мадам Полина – это… – Каринский сделал выразительное лицо.
– Решено, – улыбнулась княгиня, – идёмте все сейчас в гостиную, и Володя нам сыграет что-нибудь.
– Авек плезир, ма тант11, – просиял Володя.
Жигамонт допил бокал сухого белого вина и проследовал в гостиную, в которой, как оказалось, было оборудовано нечто вроде небольшой эстрады, на которой стоял белый рояль. Собравшиеся расположились в уютных, мягких креслах бежевого цвета в тон кремовым шторам, коврам, стенам. От обилия светлых тонов гостиная казалась почти воздушной. Володя принёс скрипку, прыжком вскочил на эстраду и, отбросив со лба длинные пряди волос, заиграл.
Георгий Павлович закурил трубку и стал слушать. Сам он никогда не играл ни на одном музыкальном инструменте, но любил музыку и хорошо чувствовал её. Живя в столице, он старался не пропускать выступлений московский и заезжих виртуозов, часто бывал в опере, хотя предпочитал ей симфоническую музыку и романсы. От игры Володи он не ожидал ничего выдающегося и был удивлён тому, как вдохновенно и даже талантливо играл молодой князь.
– Хорош, не правда ли? – шепнул ему Каринский.
– На удивление…
Юноша закончил игру и ожидающе посмотрел на доктора.
– Браво, Володя! – воскликнул Родион, обнимая друга.
– Дивно, дивно, – закивал головой Алексей Львович.
– Итак, доктор, что скажите? – спросила княгиня.
– Я не специалист, – отозвался Жигамонт, поднявшись, – но мне кажется, что вы, князь, могли бы добиться больших успехов на музыкальном поприще. Во всяком случае, вам следовало бы поехать в Петербург или Москву и продемонстрировать свои умения людям знающим.
– Спасибо, доктор, за диагноз, – полушутя поклонился Володя. – Что ж, может, и, в самом деле, махну по осени в Москву! Чем чёрт не шутит…
Юноша не успел докончить, так как в гостиную вошли двое: невысокий, сутулый человек с изрядными залысинами на крупной голове и старый священник с суровым лицом и белыми, как снег, волосами.
– О, отец Андроник! – тотчас поднялась навстречу княгиня. – Мы уже беспокоились о вас. Что произошло?
– Прошу простить, Елизавета Борисовна, меня срочно позвали к умирающему, – голос священника оказался немного резким.
– Что? Кто-то умер?
– Да. Прохор Саватьев.
– А… Да-да, – Олицкая вздохнула, – он уже давно хворал. Царствие небесное ему. Отличный плотник был и детей справных вырастил. Старуху его жаль, но у неё, благодарение Богу, уже внуки есть: справится. Заеду днями проведаю её.
За окном зарокотал гром.
– Никак там гроза? – спросил Родион.
– И преизрядная-с, Родион Александрович, – кивнул спутник священника. – У отца Андроника бричка сломалась. По счастью я как раз возвращался из города и подвёз его.
– Спаси вас Христос за то, Архип Никодимович, – поблагодарил отец Андроник.
– Я сейчас велю ужин вам подать, – решила княгиня.
– Не стоит, Елизавета Борисовна, – покачал головой священник. – Я не голоден. К тому же нынче постный день. Мне бы разве чаю крепкого горячего да бараночку.
– Архип Никодимович, распорядитесь, пожалуйста, – сказала Олицкая. – И комната для отца Андроника пусть готова будет. И сами согрейтесь обязательно.
– Всенепременно-с, – отозвался Архип Никодимович и ушёл.
Этот человек с первого взгляда не понравился Георгию Павловичу. Во всём облике его сквозила хитрость, изворотливость и скрытая враждебность, и глубоко посаженные глаза его смотрел исподлобья как-то недобро. Зато отец Андроник всем видом своим внушал почтение и доверие. Высокий, худой, ещё крепкий старец в простой рясе, словно сошедший с древней иконы, он неспешно подошёл к каждому из собравшихся, приветствуя их. Княгиня немедленно представила ему доктора, и он благословил его.
Явившаяся Даша принесла чай с баранками и вишнёвым вареньем, к которому священник не притронулся.
– Отец Андроник – настоящий аскет. Не пьёт ни спиртного, ни кофе, а только воду и чай. Мало ест и спит. Образец подвижника. Из него вышел бы превосходный епископ, но он, кажется, вовсе не стремится к возвышению, но даже чурается всего с ним связанного, – шёпотом сказала Олицкая доктору.