— И я ничем не помог этой ситуации. — Я просто продолжал давить и бороться. — В свою защиту скажу, что Престон действительно должен был указать на это. Я просто решил, что ты осуждающий придурок.
Роман рассмеялся.
— Вредина. Но да, наверное, так оно и было. — Затем его улыбка исчезла, и он стал серьезным. — Ты хочешь, чтобы я ушёл? Я знаю, что…
Оборвав его слова, я покачал головой.
— Нет, но я думаю, что более важный вопрос… Ты хочешь остаться? Я не собираюсь здесь скрывать, кто я, или чувствовать себя виноватым за то, что мне нравится. Я не собираюсь меняться ни для кого. У меня в жизни этого и так уже больше, чем я хочу.
Сможет ли он жить с этим?
— А ты и не должен этого делать. Ты красивый и дерзкий, и выглядишь невероятно, когда позволяешь своему подчинению обернуться вокруг себя. Я никогда не встречал никого, похожего на тебя. — Роман провел большим пальцем по моей нижней губе медленно и нежно, словно пробуя воду.
Мой язык высунулся и лизнул гладкую кожу, и мой член, наконец, начал проявлять интерес к происходящему. Взгляд Романа вспыхнул, и его улыбка вернулась, но она была лукавой, и в ней был едва заметный намек на Дома, который отправил меня в полет.
— Ты позволишь мне сфотографировать тебя? — Это было сказано просто, но я мог слышать слои смысла в словах.
У нас осталось так много дерьма, которое нужно проговорить и проработать. Было так много вещей, которые мы не урегулировали, и я даже не был уверен, что он ищет. У меня порой были случайные перепихоны, которые ничего не значат, но они случаются с незнакомцами, с кем-то бессмысленным и случайным.
Роман был чем и кем угодно, но только не бессмысленным, и я не был уверен, что смогу снова уйти, не оставив с ним частичку себя.
— Только фотографии, или ты хочешь большего? Мне нужно знать, прежде чем мы начнем.
Он долго смотрел на меня, и я видел, как в его глазах мелькают эмоции и мысли. Наконец, его вторая рука поднялась и пробежала по моим волосам.
— Больше. Я не знаю, на что это будет похоже, и сможем ли мы заставить что-то из этого работать, но да, я хочу большего.
Тяжесть свалилась с моих плеч, и я не стал бороться с глупой улыбкой, которая, как я знал, приклеилась к моему лицу. Возможно я пожалею об это позже, и я понятия не имею, принимаю ли я правильное решение или нет, но я потянулся ближе к нему и прижался губами к его губам.
Поцелуй было коротким и нежным, и я надеялся, что он лучше слов выразил то, что творилось у меня в голове. Когда Роман отстранился, я улыбнулся, наконец-то снова почувствовав себя собой.
— Не сфотографируете ли вы меня, Господин?
Да, будут и обсуждения, и разговоры, и, вероятно, споры, так как я знаю нас, но в тот момент я хотел отпустить все. Я хотел, чтобы это были снова лишь он и я, с прекрасными фотографиями, которые я знал - мы можем создать.
— О, мой Вредина.
Большой палец Романа снова медленно дразнил мой рот.
— Я собираюсь сделать так много твоих фотографий.
Слова были простыми и невинными, но образы, которые создавались ими в моей голове, были грязными и идеальными. Я не мог дождаться.
Глава 13
Роман
Он невероятный.
Красивый.
Порочный.
Дразнящий.
И с таким стояком, что ткань нежных трусиков натянулась.
Это тот Эли, который притягивал меня и заставлял сойти с ума от неудовлетворения и желания.
— Вот так, Вреднюга. Снова выгни задницу дугой, и упрись руками в стену, будто я собираюсь подойти и трахнуть эту тугую маленькую дырочку.
Так что это была не та спокойная, профессиональная съемка, которую я себе представлял.
Но наблюдение за движением его тела и страстью, которая мелькала в каждом взгляде, сделало эту фотосессию самой эротичной и запоминающейся, которую я когда-либо делал.
Когда Эли бросил дразнящий взгляд через плечо, улыбнувшись так, что стали видны все его порочные желания, его спина наклонилась, и зад выглянул из-под белой хлопчатобумажной рубашки.
— О, Вреднюга, в следующий раз, когда мы будем делать фотосет, я засуну в тебя пробку, и все смогут увидеть ещё и желание на твоем лице, а не только эту невинную ухмылку.
Его охватило желание, и я делал кадр за кадром, отчаянно пытаясь поймать невероятное выражение его лица.
— Вот так. Хорошая толстая пробка, которая прижата прямо к твоей простате. Я заставлю её вибрировать и пульсировать, подтолкнув тебя прямо к краю, и задокументирую каждую волну твоих ощущений.
Сместившись, чтобы поймать немного другой угол, я продолжал фотографировать.
— Я мог бы даже снять несколько специальных фото, которые не показывают твое лицо, но которые ты сможешь использовать, чтобы показать всем своим подписчикам, как сильно ты любишь все, что я сделаю с тобой. — Эли мгновение выглядел виноватым, но я покачал головой. — Нет, Вреднюга. Я не возражаю против блога, высказываний или публикаций. Мне понравится знать, что они могут смотреть, но не трогать.
Беспокойство исчезло, но я хотел вернуть страсть.
— Как ты думаешь, им понравится смотреть, как твой твердый член натягивает ткань этих крошечных трусиков, в то время как пробка приближает тебя прямо к краю? Да, Престон с ума сойдёт от того, насколько эротичными будут фотографии.
На мгновение отложив камеру, я подошёл к Эли и провёл руками по его рубашке вниз к заднице.
— Я думаю, нам нужно увидеть побольше этого сочного зада. Особенно когда он выглядит нетронутым и таким соблазнительным.
Опустив трусики чуть ниже ягодиц, я провёл пальцами по его бедрам к эрекции.
— Да, именно так должен выглядеть мой вредина. — Нежно лаская головку его члена, я скользнул рукой под рубашку и пощипал один сосок. — Вот именно, покажи мне, как это приятно.
Голова Эли откинулась назад, и он издал низкий стон, пока я приближал и приближал его оргазм. Когда мы возобновили съемку, я начал просто. Он стоял на коленях, глядя на меня с нежным, вопрошающим выражением, почти полностью скрытый, но выглядящий как идеальный образ подчинения.
Когда наш ритм вернулся, мы постепенно меняли ракурсы, пока он не вернулся к окну. С первого кадра он выглядел именно так, как я себе представлял. Почти полностью прикрытый, но в эротичной позе... мужественный, но женственный... он был смесью противоречий, и эффект был захватывающим.
Отступив назад, я скользнул пальцами по его телу, когда снова потянулся за камерой.
— Вот так. Дай мне видеть, какой мой Вреднюга жаждущий.
Пытаясь снять каждый угол и вспышку желания, я двигался вокруг и наблюдал за своим сексуальным врединой. Встав на колени позади него, я поймал линию его ноги и зада, то место, где он исчезал под рубашкой.
— О, Вреднюга, эта фотография будет только для меня. Протяни назад правую руку и оттяни эту ягодицу. Я хочу увидеть твою идеальную маленькую дырочку. Эли застонал, но передвинул руку, схватился за задницу и выпятил её.
— О да, только для меня, но я мог бы повесить её прямо над кроватью. Тебе это нравится, Вредина? Тебе нравится мысль о том, что первое, что я увижу утром, будет твоя нуждающаяся, тугая оборка складочек, жаждущая быть заполненной?
— Да... пожалуйста... да…
Тело Эли напряглось, и я видел, как его охватывает желание. Мой сексуальный Вредина обожал, когда его выставляли напоказ и дразнили.
Протянув руку, я провел пальцем вниз по расщелине и по кольцу мышц, которые умоляли о внимании.
— Я собираюсь снять тебя так ещё раз, но после того, как ты будешь хорошо оттрахан и укрыт моей спермой. Потом я повешу это фото рядом с другим. А ты как думаешь? Нетронутое совершенство и развращенное совершенство бок о бок.
Эли начал издавать жалостливые звуки, граничащие с исступлением.
— Пожалуйста. Пожалуйста. Я... Пожалуйста.
Я вошёл кончиком пальца в его тело, просто чтобы посмотреть, как растет желание.
— Что "пожалуйста", Вреднюга? Что тебе нужно?
— Разреши мне кончить. Пожалуйста. Разреши мне кончить. Пожалуйста. — Отчаянные слова вырвались хрипло и низко.