Роман громко рассмеялся.
— Нет, мне нравятся вредины, которые уже прочно укоренились на темной стороне и нуждаются в порке и твердой руке, чтобы помочь им вспомнить, как себя вести.
Слегка ухмыльнувшись, я кивнул.
— Я очень рад.
Наконец, почувствовав себя достаточно комфортно, чтобы перевести разговор на что-то более сложное, я заговорил снова.
— А ты уверен, что все остальное тебя не волнует? Случившееся... фотографии, которые мы сделали, и те, которые я делаю для сайта... просто... все?
Долгая пауза, пока Роман, казалось, обдумывал вопрос. Мне нравилось, что он не торопится, но тишина заставляла меня нервничать. Когда он наконец заговорил, я почти затаил дыхание, ожидая, что он скажет.
— Мы оба ответственны за то, что случилось раньше. Во всем виновато слишком много предположений с обеих сторон и нехватка реальных разговоров. Да, я не должен был валить в кучу тебя и моего бывшего, и ты не должен был думать, что я засранец лишь потому что ты вредничаешь. Это немного грубо, если честно, но я не злюсь.
Облегчение, пробежавшее через меня, заставило мой разум изо всех сил сосредоточиться на остальных его словах, когда он продолжил.
— У меня никогда не было проблем с фотографиями или с тем, как сексуально ты выглядишь на них. Я знаю, что говорил какую-то дерьмовую чушь, но это был просто способ выхода негативных эмоций. Я просто фотографировал тебя, чтобы показать в выгодном свете, как невероятно ты выглядишь, когда подчиняешься, чтобы показать другим людям, которые хотят таких же фотографий. Я говнюк, но не лицемер.
— Я соглашусь с частью о говнюке и пока воздержусь от суждений обо всем остальном, — кайф от растаявшего стресса был моим единственным оправданием.
Роман фыркнул, но в остальном проигнорировал мое язвительное замечание.
— У нас обоих есть причины осторожничать... но я хочу, чтобы ты знал, что я имел в виду то, что сказал. Теперь тот же вопрос к тебе… Тебя беспокоит то, что случилось? Тебя беспокоит мысль о том, что я показываю твои фотографии, либо мысль о том, что я снимаю других мужчин, вызывает у тебя дискомфорт?
Ответить было не так трудно, как я боялся.
— Кое-что из этого все еще беспокоит меня… Я бы солгал, если бы сказал иначе. Но я не хочу, чтобы это гноилось между нами…Ты же хочешь, чтобы были МЫ, так?
— Да, — его голос был тверд, с явственно слышимой решимостью. — Я понятия не имею, как это будет выглядеть и как мы это устроим, но я не из тех парней, которые занимаются сексом на одну ночь. Мне нравятся обязательства. Это слово может иметь множество значений в отношениях... и я видел некоторые действительно удивительные, поэтому знал, что надо нажать для получения более подробной информации.
— Определи обязательства.
Должно быть, это прозвучало более скептически, чем я предполагал, потому что Роман рассмеялся.
— Никаких гребаных других людей… Я не собираюсь делать что-то безумное, например, говорить тебе, чтобы ты не раздевался, Вреднюга.
С небольшим облегчением, я кивнул ему в грудь.
— Так сойдёт.
— Со временем мы придумаем правила, которые будут работать с нами. Нам не нужно сразу все выяснять. Но мы будем общаться и не будем делать глупостей. — Это прозвучало как ободряющая речь, которую он уже произнес себе, и это было так мило, что мне захотелось улыбнуться.
— А если я буду вредничать? — с таким же успехом можно сразу выяснить эту часть, чтобы не было никаких сюрпризов.
Голос Романа стал более глубоким и грубым, сексуальным, — Я буду шлёпать тебя и уделять тебе столько внимания, сколько, по-моему, тебе нужно.
Это интересно.
— Значит, у тебя нет проблем с тем, что люди понимают, что мы не совсем традиционная пара?
Усмехнувшись, Роман обнял меня. — Детка, для меня не проблема нагнуть тебя перед твоими друзьями и отшлепать по заднице, если тебе это нужно. Я думаю, что нам нужно поговорить о твоих ограничениях и о том, с чем тебе комфортно.
— Серьёзно? — Я никогда не был с парнем, который был бы настолько открыт для того, чего я хотел.
— Да, я не уверен, насколько ты в курсе, но мой бывший раскрыл нас в интернете по-крупному. Я не скрывал свою сексуальность от своей семьи, но они не знали ни о каких-то БДСМ-штучках, ни о фотографиях, которые я сделал с ним. — Голос Романа все еще звучал горько из-за того, как взорвалась его жизнь, и я не мог винить его. Но имея лучшее представление о том, что произошло, было легче понять, каким образом все пошло так плохо с нами в самом начале.
Я чувствовал, как напряглось его тело, но руки продолжали гладить мою шею и спину, поэтому я просто слушал.
— Ну, мой бывший практически на каждом углу орал о наших делах, и внезапно моя семья узнала все. Так что, может быть, это было крещение огнем, но теперь я не боюсь, что люди узнают, как раньше.
Когда он снова перевел разговор на нас, из его голоса частично исчезло разочарование, которое слышалось ранее.
— Но я не стану вытеснять тебя или выталкивать за пределы того, что тебе удобно. Я понимаю, что у нас будут разногласия о некоторых из этих вещей, и я не собираюсь выпихивать тебя из шкафа...БДСМного или какого-то ещё.
Какие-то люди могли бы сказать, что это глупо - верить ему после всего, что он сказал раньше, но в его словах чувствовалась честность. Подняв глаза, я улыбнулся.
— Спасибо. Моя семья ничего об этом не знает. Защищенное воспитание и сверхконсервативное происхождение создали семью, не отличающуюся широким кругозором.
Он бросил на меня понимающий взгляд.
— Ты планируешь, что они никогда не узнают?
Не совсем практично, но идея звучала неплохо. Вздохнув, я снова прижался к нему.
— Хотел бы я…Хотя я знаю, что это нереально. В какой-то момент я расскажу им. Теперь у меня здесь есть семья и отличная система поддержки на работе, так что я не буду одинок, если они впадут в ярость. Блин, да я могу открыться уже только чтобы избавиться от частых визитов к матери.
Я почувствовал, как у него заурчало в груди, когда он подавил смех.
—Ты действительно так часто навещал семью? Я не был уверен, что это был просто предлог, чтобы свалить.
—Я бы с удовольствием соврал, но нет, честно говоря, я бываю там каждые две недели. — И просто произнеся это вслух, я почувствовал себя маменькиным сынком, у которого нет жизни. — Она, должно быть, бредит, потому что никто из тех, у кого есть постоянная работа, не может брать столько свободного времени и не быть уволенным. Это ужасно, она все время пытается свести меня со скучными светскими женщинами. Она хочет, чтобы я переехал домой, заделал ей внуков и поддерживал имидж, который она культивировала в своем кругу.
Роман замер.
— Дети?
Смеясь над страхом в его голосе, я поднял голову и наклонился, чтобы поцеловать его.
— Не паникуй, ты в безопасности.
Он нахмурился, явно не зная, что ответить.
— Я не ненавижу их.
Все еще посмеиваясь, я покачал головой.
— Ну, мне они не нужны. Это проблема?
Он даже осел с облегчением.
— Нет, — и улыбнулся мне. — Но теперь, когда ты распланировал наше будущее, мы можем поесть?
Я не был уверен, что мне понравилось, как это прозвучало.
— Я не планировал наше будущее.
Он небрежно пожал плечами, но не согласился. — А по мне похоже на план. Ты говорил о том, что твоя мать узнает и будет требовать, чтобы я дал тебе детей. Это будущее.
Это было не то, что я сказал.
— Ты ненормальный!
Он насмешливо нахмурился, но в его глазах был виден смех.
— Я не позволю тебе торопить меня с женитьбой. Я собираюсь не торопиться.
— Чокнутый.
Я слегка ухмыльнулся, когда он продолжил свои поддразнивания.
— Я думаю, она полюбит меня и пригласит называть ее мамой.
— Не раскатывай губу. И ты сошел с ума.
Рассмеявшись, он чмокнул меня в щеку.
— Тогда накорми меня.
Вздохнув, я начал перелезать через него, и моя обнажённость больше не была для меня проблемой, потому что он не собирался психовать.
— Давай... если это заставит тебя замолчать.
Он погладил мою задницу, сжимая ягодицы, когда я оседлал его колени.