Вытащив тонкую пробку и маленький пакетик смазки, я положил их ему на спину. Я знал, что моя ухмылка наверняка выглядит коварной, но просто представив, как невероятно он будет выглядеть, невозможно было удержаться. Когда он услышал звук выдавливающейся смазки, то вздрогнул всем телом, и я положил руку ему на спину.
— Нет, не двигайся. Я еще не закончил с моим мальчиком, — низкие слова прозвучали почти пренебрежительно, но я был слишком возбужден, чтобы он не услышал этого в моем голосе, и я знал, что сказанное просто подтолкнёт его ещё выше.
Пробка была тонкой и длинной, предназначенной больше для того, чтобы дразнить его простату и держать его на грани, чем растягивать его, так что подготовить его было легко. Я осторожно просунул один палец внутрь, в то время как Эли издавал отчаянные звуки удовольствия, которые звучали точно так, как будто его трахали. Размазав смазку и растянув его достаточно, чтобы пробка не причинила боли, я снова потянулся к игрушке.
— Ты будешь всю ночь думать о том, как себя вести и что случается с непослушными мальчиками. Это будет давить на твою простату и поможет тебе вспомнить, как себя хорошо вести.
И это будет держать его на грани безумия. Но он уже знал это.
Прекрасные звуки вырвались из него, когда пробка медленно скользнула внутрь. К тому времени, как она разместилась, он тяжело дышал и изо всех сил старался не шевелиться. Когда я слегка нажал и подтолкнул ее так, чтобы она прижалась к пучку нервов, он чуть не слетел со стула.
Мой чувствительный вредина.
— Ладно. Я думаю, они ждали нас достаточно долго. Встань, чтобы мы могли закончить ужин, — Мне обещали персиковый коблер. Эли застонал скорее от разочарования, чем от удовольствия, но заставил свое тело подчиниться приказу. Лаская рукой его покрасневшие ягодицы, когда он встал, я бросил на его твердый член горячий взгляд.
— Если ты будешь хорошо себя вести, я могу позже разрешить тебе кончить. Он надулся, когда я поправил его одежду, наконец обретя голос, — Но я думал, что сегодня вечером ты поедешь со мной домой. Ты сам так сказал.
— О, я собираюсь вернуться сегодня вечером к тебе домой, и трахнуть тебя так сильно, как ты хочешь, Вреднюга, — позволив своим пальцам блуждать по пробке, я провёл по ней достаточно сильно, чтобы заставить его задохнуться, — Но я никогда не говорил, что ты достигнешь оргазма.
Натягивая его штаны, я наконец скрыл его тело из виду, при этом не стараясь избегать его отчаянного члена.
— Если ты хочешь почувствовать, как сперма выстреливает из твоего члена, пока я в тебя вонзаюсь, я ожидаю лучшего поведения.
Глаза Эли приняли дикий, безумный вид. Потянувшись к его лицу, я быстро поцеловал его в губы.
— Ты понимаешь, Вреднюга?
Он медленно кивнул мне, почти потерявшись в подчинении и желании, текущих через него.
— Я буду хорошо себя вести. После того, как я получил удовольствие, заправляя его рубашку, и убедившись, что он выглядит презентабельно, я взял его за руку, и мы вернулись к Ризу и Хьюстону.
Стол был чистым, и они сидели на диване - Риз примостившись на коленях Хьюстона, целуясь, как будто они пытались забраться друг в друга.
Я подвел Эли к мягкому креслу, сел и усадил его к себе на колени. Я хотел держать его рядом, чтобы напоминать ему, почему он хочет быть хорошим. Хьюстон наконец отпустил рот Риза и вопросительно посмотрел на нас.
Однако прежде чем Хьюстон успел что-то сказать, Риз посмотрел на нас обоих, снова прижимаясь к Хьюстону.
— Я все еще думаю, что вас обоих захватили инопланетяне.
Эли начал смеяться, но смех застрял у него в горле и превратился в стон, когда он толкнул пробку.
— Мы же сказали вам, что поговорили и пришли к взаимопониманию.
Переместив ногу так, чтобы бедро касалось пробки, я заставил Эли снова застонать.
— Видишь ли, мы научились общаться очень эффективно.
— По крайней мере, не похоже, что на моем столе будет сперма, — засмеялся Хьюстон.
Усмехнувшись, я повернулся к Ризу, пытаясь выглядеть невинно.
— Эли сказал, что ты сделал коблер. Если это то, что я унюхиваю из кухни,я не могу дождаться своей порции. — Проведя пальцами достаточно высоко по бедру Эли, чтобы дать ему сексуальные идеи, я улыбнулся Эли, — Ты ведь хочешь остаться на десерт?
Эли застонал и откинулся на меня, что только усилило чувственное ощущение, пробегающее по нему, если судить по сексуальным звукам.
— Будь хорошим мальчиком.
Это тоже не помогло.
Какое горе.
Глава 16
Эли
Изысканная. Ебучая. Пытка.
К тому времени, как мы были на полпути домой, я проклинал тот факт, что не вёл свою машину, и что Роман был таким злым. Он был определенно игривым, и его постоянные напоминания о том, чтобы я был хорошим, с его медленными прикосновениями, сводили с ума.
Это было идеально.
— Раздвинь ноги, Вреднюга. -— Его грубый голос прорвался сквозь фантазии, пробиравшиеся сквозь меня. Я не мог решить, хочу ли я убить его или наклониться, чтобы он мог меня трахнуть, так что в моей голове царило безумие.
Впрочем, не было даже мысли о неподчинении.
— Да, сэр, — раздвинув ноги, я наслаждался потоком отчаяния и покорности, текущим через меня. Зная, что я был там только для его удовольствия... зная, что он хотел, чтобы я был хорошим для него, а затем он будет трахать меня, посылали грязные образы, наводняющие мой разум.
Пальцы Романа скользнули по бедру и опустились ниже моего твердого члена. Он дразнил и ласкал мои яйца, прежде чем опуститься ниже и надавить на пробку.
— Вот она. По-прежнему держит тебя вежливым и готовым для меня. Из-за того, как она покачивалась, когда он трогал её, мне было трудно дышать, и я закрыл глаза, прижавшись головой к сиденью, пытаясь оставаться неподвижным. Удовольствие, охватившее меня, сделало это практически невозможным. Из меня вырывались стоны и неистовые звуки, а мой член болезненно пульсировал.
— Назови мне правило, Вреднюга. Тебе можно кончить? — его грубый голос вернул меня к тому моменту, когда он щелкнул по головке члена, посылая сквозь меня молнии, пока Риз и Хьюстон смотрели, возмущаясь на меня за то, что я стонал слишком громко и был слишком близок к оргазму, пока он ел свой десерт.
Он был развратным, и то, как ужасно работал его мозг, было прекрасно.
— Я не кончу. Я буду вести себя хорошо, — Я должен был быть хорошим. Я хотел почувствовать, как он скользит глубоко в меня и трахает меня так сильно, что я не могу думать.
Однако сдерживать это обещание становилось все труднее и труднее. Обещание, которое он намеренно усложнял небольшими прикосновениями и проклятыми лежачими полицейскими.
Тихий стон вырвался из меня, когда мы врезались в очередную грёбаную штуку. Я не мог решить, то ли он проезжал их слишком быстро, то ли просто лежачий полицейский заставлял пробку двигаться, но из-за этого было невозможно думать, а тем более вспоминать, почему я не хотел кончать.
Долгий путь назад к моему дому через несколько кварталов с десятками проклятых штуковин тоже не способствовал этому.
К тому времени, как мы подъехали к моей подъездной дорожке, меня трясло, и из меня вырывались бессмысленные мольбы, которые я не мог сдержать. Роман продолжал посмеиваться и напоминать мне, чтобы я был хорошим. Когда я на мгновение потерял контроль и попытался сильнее прижаться задницей к его руке, это принесло моему члену еще один шлепок и угрозу, что если я не буду вести себя хорошо, он развернётся и снова сделает круг по лежачим полицейским.
Блядь.
Он был злым, порочным, совершенным Домом... Как же я не замечал этого раньше?
Когда дверь гаража открылась и он припарковал машину, я уже не был уверен, что в состоянии подняться по лестнице в дом, не говоря уже о спальне. Когда Роман вылез из машины, я просто откинулся на спинку сидения, делая длинные, глубокие вдохи, чтобы попытаться собрать силы для движения.