Все, чего я хотел, - это оргазм, а потом спать миллион лет. Казалось, что я был твёрдым уже несколько часов, и каждый мускул подёргивался и болел, как будто я пробежал марафон. Когда Роман открыл дверь и присел на корточки рядом со мной, я увидел жар в его глазах.
— Ты так хорошо вёл себя, Вредина. Ты усвоил урок?
Блядь.
Что я должен был вспомнить?
—Я буду вести себя хорошо. Я буду слушаться. — Я понятия не имел, что я сделал, но, зная себя, я или зашел слишком далеко или просто ослушался. Обещание быть хорошим - это все, что я мог сказать. Роман лукаво улыбнулся, но кивнул, вероятно, догадавшись, что я был слишком далеко, чтобы что-то понять. Поэтому я снова попытался дать ему тот ответ, который он хотел.
— Я буду вести себя хорошо, сэр.
Блядь.
Может быть, если я скажу это достаточное количество раз, он засунет свой член глубоко в меня и, наконец, разрешит мне кончить. Я парил прямо на грани сабспейса, в нуждающемся, отчаянном царстве, где я хотел подчиняться, но еще я хотел умолять разрешить мне кончить.
Быть хорошим — трудно.
И Роман не пытался облегчить мне задачу. Он наклонился в машину, положив руку мне на ногу, и впился в губы горячим поцелуем. К тому времени, когда он отстранился, его рука обхватила мой член.
— Мой Вреднюга все еще твердый. Вот мой хороший мальчик. — Пальцы Романа дразнили головку члена, посылая фейерверки вверх по позвоночнику.
Удовольствие заставляло меня извиваться, что подталкивало пробку и начинало весь процесс заново… каждый раз отправляя меня выше и делая почти невозможной любую умственную деятельность. Голос Романа был полон желания, когда он убрал руку, но ничто из того, что он чувствовал, не могло сравниться с моим отчаянием.
— Такой сексуальный, когда ты изнываешь от желаний, Вреднюга. — Выпрямившись, он взял меня за руку и встал. — Ну же, я не думаю, что хочу больше ждать, чтобы заняться с тобой любовью.
Мои ноги отказывались работать, и то, как моя задница терлась о сиденье, когда я двигался, только делало мои колени слабее. Роману это нравилось. Восторг и возбуждение в его голосе были очевидны.
— Я уже несколько часов твёрд, зная, как сексуально выглядит твоя красная после порки задница с игрушкой.
Блять.
ОН был твёрдым несколько часов?
Прежде чем мой мозг смог достаточно включиться, чтобы сделать остроумное замечание, которое только навлекло бы на меня неприятности, меня спас стон, который эхом разнесся по гаражу, когда я встал. От внезапного сдвига во мне вспыхнули искры, и я чуть не кончил.
Колени дрожали, и потребовалось больше силы воли, чем я думал, чтобы не кончить. Руки Романа обвились вокруг меня, но его идея помощи заключалась в том, чтобы прижать мое тело к своему. Его член оказался опасно близко к моему, что только усложнило фокусировку.
— Мой страдающий Вреднюга. Понравится, когда я войду в тебя? — от слов Романа у меня по спине побежали мурашки. — Я собираюсь разложить тебя и привязать к кровати, а потом пососать твой сексуальный член, и если ты будешь очень хорошим, я вытащу пробку и трахну тебя своим языком.
Это было сексуально.
Это было безумно.
Это было больше, чем я мог выдержать.
Мои бедра дернулись вперед, и я начал тереться о него. Рука Романа опустилась на мою задницу, но вспышка боли только сделала всё ещё более идеальным. — Пожалуйста… пожалуйста… сэр…
— Непослушный Вреднюга, — одной рукой он прижал меня к своему телу, чтобы я не мог упереться в него, а другой шлепнул по моей все еще нежной заднице. — Ты что, так с собой играешь?
— Нет, но…
Голос Романа прервал мои отчаянные мольбы.
— Никаких извинений. Ты же знаешь, что это не сработает. Думаю, мне придется напомнить тебе, кто контролирует твое удовольствие.
Блять.
— Я прошу прощения, пожалуйста, разрешите мне кончить. Ранее я так хорошо себя вёл. Я принял свое наказание, и был таким послушным. И... — Я бы продолжил, но прикосновение его губ к моим заставило меня замолчать.
Когда он поцеловал меня, паника немного отступила, но осознание того, что я ослушался, расстроило меня. Я был в нескольких секундах от того, чтобы меня трахнули. Когда он отступил, я ожидал услышать своё наказание и заявление, что я не кончу.
Он постоянно удивлял меня.
— Ты хорошо перенес наказание, и я чувствую, насколько сильно ты этого хочешь, поэтому я позволю тебе кончить. Но ты не избавишься от наказания, ты понимаешь? Горячий взгляд Романа не отрывался от моего лица, и я видел, что мысль о наказании заводила его, но я не мог отрицать, что мой член только больше затвердевал, представляя, что он собирается сделать со мной.
— Да, Сэр, — слова прозвучали неуверенно, и я услышал эхо желания в своем голосе, но я знал, что заслужил это... и я знал, что хочу этого. Проклятие быть врединой.
— Я собирался отвести тебя наверх и заняться с тобой любовью, но теперь я не думаю, что ты этого заслуживаешь, Вреднюга, — эти слова должны были заставить меня нервничать, но выражение его лица заставило мои колени ослабеть, и я не мог дождаться, что же он сделает.
Я знал, что в один прекрасный день он будет заниматься со мной любовью медленно и нежно; просто нам может потребоваться время, чтобы на достаточное для этого время взять под контроль взрывную страсть. Впрочем, спешить было некуда. По мере того, как я узнавал его лучше и видел больше его настоящего, представлять нас вместе в долгосрочной перспективе стало легче.
Роман не станет трахаться и сбегать.
Он может свести меня с ума и подтолкнуть к краю, но он собирается быть там, пока я буду разбиваться, и удерживать меня, пока кусочки снова воссоединятся. Когда Роман повел нас к двери, я подумал, что он собирается заставить меня пройти весь путь наверх, и не был уверен, что мои ноги перенесут меня так далеко. То, как пробка терлась о мою простату, и то, как его руки блуждали по моей заднице, делало почти невозможным сделать даже несколько шагов.
Я бы обкончал всю лестницу, если бы даже смог забраться так далеко. Роман то ли решил быть аккуратнее со мной, то ли был слишком возбужден, чтобы ждать, потому что после того, как он провел рукой по капоту машины, моя грудь оказалась прижата к краске, а задница - поднятой в воздух. Его руки гладили мои ягодицы, и все, что я мог, это просто стонать.
— Дай мне поглядеть на эту сексуальную задницу. — Недостаточно быстрый прогиб обеспечил мне ещё один смачный шлепок.
— Так-то лучше.— Успокаивающий, довольный тон заставил меня почти мурлыкать. Порол он меня или нет, но он был моим Домом. И делать его счастливым доставляло мне почти такое же удовольствие, как и пробка.
Когда он обхватил мои бедра и расстегнул брюки, все, что я мог делать, это стонать и скулить. Мне было все равно, что он делает или как он это делает, я просто хотел, чтобы меня трахнули и кончить. Ноющая тревога по поводу моего наказания только добавила остроты и без того эротической игре.
Спертый воздух гаража заставил меня чувствовать себя испорченным, когда он спустил мои штаны и обнажил мне задницу. Знал ли он, как сильно это меня возбудит, или это была просто его фантазия? Мысль о том, что он делает это просто потому, что это его возбуждает, заставила мой член дернуться и начать истекать предэякулятом на бетонный пол.
Блять.
Я был настолько захвачен фантазией и изнывал от желания, что даже не думал о презервативе и любриканте, пока не услышал звук открываемого пакета. Я не был уверен, был ли он бойскаутом в прошлой жизни или просто слишком самоуверенным, но я был рад, что он пошел на ужин подготовленным.
Пробка выскользнула из меня одним плавным движением, от которого у меня вырвался скулёж. Впрочем, пустым я был недолго. Как только игрушка исчезла, палец Романа вошел в меня, и вскоре это были два, а затем и три пальца.
Все, что я мог сделать, это извиваться, отчаянно пытаясь удержаться от того, чтобы начать насаживаться на его пальцы. Роман продолжал сыпать грязными словами, рассказывая мне, какая у меня тугая задница и как в ней будет хорошо, когда он будет меня трахать… каждый порочный слог был просто создан, чтобы послать меня выше.