Эта проблема стала особенно актуальна в последнее время, когда, с одной стороны, происходит замеченный многими исследователями всплеск интереса к биографическому и мемуарному жанрам, а с другой, все чаще появляются сочинения, авторы которых не утруждают себя серьезными исследованиями, тщательной работой с источниками и этическими соображениями15.
Баумгартена также беспокоил вопрос о том, как можно оправдать вторжение в чужую жизнь против воли автора. Ответил он на него следующим образом: «Как ученый, Бикерман был продуктом выдающегося европейского академического мира перед Второй мировой войной, мира удивительно богатого. Он учился у наиболее выдающихся специалистов в Санкт-Петербурге и в Берлине и преподавал вместе с ними. Он жил в Париже с 1933 до 1941 г., когда Париж был последним убежищем европейской цивилизации перед лицом наступления фашизма и нацизма. Это прошлое было разрушено сперва коммунистами, а затем и уже бесповоротно нацистами. Эти времена могут исчезнуть из живой памяти. Все современники Бикермана мертвы, многие из его учеников и младших коллег также ушли в мир иной… История Бикермана выцветает, и ее нужно рассказывать сейчас, пока не стало слишком поздно, для того, чтобы сохранить эпоху, в которой он жил, во всей ее славе»16.
Теперь, после того, как книга Баумгартена написана, стало очевидно, что важная часть его жизни осталась в тени: Баумгартен не владеет русским языком (связанные с Россией документы и тексты, включая написанные Бикерманом, ему переводили ассистенты), также он не имел доступа к российским архивам, в которых хранятся документы, проливающие свет на некоторые события в жизни Бикермана до эмиграции. В этой небольшой книге я ставлю перед собой несколько целей. Во-первых, дополнить по архивным материалам то, что Баумгартену удалось узнать о российском периоде жизни Бикермана, который имел для него формообразующее значение: как отметил М. Хенгель, Бикерман «обязан основой своего необыкновенного обширного интеллектуального фундамента годам юности и ученичества в Санкт-Петербурге»17.
Во-вторых, оспорить предложенное Баумгартеном понимание того, как русский опыт повлиял на творчество Бикермана. Баумгартен увидел русский след в книге Бикермана «Бог Маккавеев», которую считал самым спорным и неудачным из его сочинений. Баумгартен полагает, что эта книга была идеологически мотивирована и что предложенная Бикерманом неубедительная, как он считает, интерпретация преследования евреев при Антиохе IV опирается на аналогию с действиями маскилим в царствование Николая I. Он также считает, что Бикерман ассоциировал действия еврейских эллинизаторов маккавейского периода с поведением евреев-большевиков и что в результате в его книге рациональный исторический анализ оказался подмененным личными переживаниями и идеологическими соображениями. Я постараюсь в своей книге эту гипотезу оспорить.
И наконец, центральным выводом анализа Баумгартена является утверждение о том, что Бикерман стремился создать «пригодное для использования еврейское прошлое» (a “usable Jewish past”), сконструированное для того, чтобы служить утешением и путеводной нитью для евреев, живущих в современном мире. Бикерман, как полагает Баумгартен, обнаружил в прошлом евреев, которые заблуждались (“the Jews who got it wrong”) и поэтому являются негодным примером – крайних эллинизаторов, и тех, кто нашел правильный путь (“the Jews who got it right”) и на кого, соответственно, следует ориентироваться – Маккавеев, фарисеев, раввинов и евреев диаспоры. Уже самим заглавием своей книги «Элиас Бикерман как историк евреев» Баумгартен показывает, какая сторона научного творчества Бикермана является для него центральной18.
В книге он идет еще дальше: «Бикерман был не только историком евреев, но и еврейским историком, иными словами, евреем, занимающимся еврейской историей как частью попыток осознать свое еврейство»19. «Отношение Бикермана к своей собственной жизни служит важным дополнительным оправданием моего желания опровергнуть бикермановское самоопределение как позитивистского историка греко-римского мира и увидеть в нем историка евреев античного мира, решившего создать пригодное к использованию еврейское прошлое, что является темой этой книги, как я отметил в “Предисловии”. Пренебречь объяснениями своего героя является привилегией историков, начиная по крайней мере с Фукидида. В случае Бикермана обсуждение в этой главе показывает, что, когда речь идет о деталях его жизни, он оказывается наихудшим авторитетом; верить ему не следует, более того – нельзя. То, что он рассказывает, неправдоподобно, если не хуже. Соответственно, альтернативные объяснения фокуса и целей его научных занятий, более правдоподобные, чем предложенные им самим, представляются абсолютно необходимыми»20.
15
Характерным примером является биография Д. С. Лихачева, написанная петербургским писателем Валерием Поповым и опубликованная в серии «Жизнь замечательных людей» в 2013 г. О грязных разоблачительных пасквилях, иногда начинающихся с приставки анти-, даже и упоминать не хочется.
18
В двухтомник избранных работ Бикермана «Studies in Jewish and Christian History», в который была также включена его книга «Бог Маккавеев», входят 33 статьи, посвященные иудаике, 8 статей, посвященных христианству, и 3 – на общие темы религии и литературы в древности. В сборник статей по классической филологии и античной истории «Religions and Politics in the Hellenistic and Roman Periods» вошло 25 статей.