Следует иметь в виду, что на рубеже 50—60-х гг. XIX в. Финляндия пребывала в ожидании политических и общественно-экономических реформ. Обострялась борьба за соблюдение и расширение ее автономии и конституционных прав. Возглавили ее Ю. В. Снельман и так называемые «младофенноманы» с их лидером Ю. Коскиненом, а в шведском лагере образовалось свое либеральное крыло вокруг газеты «Дагбладет». Симптоматичным было уже то, что в 1856 г. Снельман занял наконец университетскую кафедру, затем вошел в сенат, стал ведать финансами страны и проявил себя практическим проводником реформ. Все это было связано с тем, что в 1863 г., после более чем полувекового перерыва, был созван наконец-таки финляндский сейм — представительное собрание всех сословий страны, включая крестьянство. Это ускорило процесс образования политических партий, осложнились национальные взаимоотношения, дискуссионной стала, в частности, проблема патриотизма. Лённрот не мог миновать этих проблем, он внес свою лепту в их обсуждение, придерживаясь идеи гуманизма и национального равноправия.
В феврале 1862 г. Лённрот выступил перед так называемой «январской комиссией», созданной для подготовки созыва сейма. Лённрот остановился на том, как понимать любовь к отечеству, особенно с точки зрения развития культуры и нравственного воспитания нации. Лённрот отвергал чисто прагматический и своекорыстный подход: мол, родина там, где лучше живется. Лённрот напомнил, что принцип этот весьма-таки древен, — еще у римлян существовало соответствующее изречение. Но Лённрот не считал, что подобный утилитарный подход украшает человека, — напротив, это ниже человеческого достоинства и ущербно для нравственного здоровья нации. Корни человеческой привязанности к родной земле он находил в народной культуре и приводил в подтверждение финские пословицы: «Дом для собаки там, где ей позволили трижды переночевать»; «Лучше испить воды из лаптя на родной земле, чем пить пиво на чужбине».
По убеждению Лённрота, отечество — не пустое слово. Подлинное чувство любви к отечеству объединяет людей, духовно возвышает их и укрепляет нравственно. «Удивительная эта привязанность, — говорил Лённрот в своем выступлении, — она скрепляет человека с родиной, независимо оттого, какая она, эта родина, — великая или малая, богатая или бедная, в теплых ли краях расположена она или в холодных. Наша Суоми, наше дорогое отечество, не отличается ни обширностью пределов, ни богатством, ни теплым климатом. Но разве хоть кто-нибудь из нас захотел бы сменить родную страну на другую — пусть даже великую, богатую и теплую? А если по своей близорукости кто-то и совершил бы такое, он скоро пожалел бы об этом. Ведь родина — при всей ее скромности, бедности и холоде — у нас единственная, другой нам не купить ни за какое золото на свете».
Величие страны, по словам Лённрота, измеряется не территорией, а внутренним достоинством ее народа. И к счастью, добавлял Лённрот, внутреннее достоинство народа зависит прежде всего от самого народа, не столько от внешних обстоятельств.
Нравственный пафос Лённрота был особенно понятен и уместен в ту эпоху, когда финская нация только формировалась и когда нужно было во что бы то ни стало воспитать и сохранить духовную независимость в условиях внешнеполитической зависимости страны. Потом из Финляндии будут периодически волны эмиграции, но духовное воспитание народа сыграло свою роль, особенно если иметь в виду, что речь шла о народе, который должен был доказать свое право на историческое бытие.
К 1860-м гг., когда выступал с публичными речами Лённрот, финское национальное движение прошло уже определенный путь, который можно было обозреть исторически и благодаря которому более или менее четкой представлялась и дальнейшая перспектива развития. Именно это характерно для выступления Лённрота по случаю открытия памятника X. Г. Портану в Турку 9 сентября 1864 г. Само культурное событие позволяло развить исторический взгляд на национальное движение — от начала культурно-просветительской деятельности Портана прошло к тому времени уже целое столетие.
В своей речи Лённрот исходил из того, что для любой нации именно самобытное культурное развитие — наиболее мощный рычаг, позволяющий ей выжить. Чем культурнее нация, тем она исторически прочнее и устойчивее. Менее прочными и преходящими могут оказаться как раз государственно-политические образования, а не вполне развитые нации как культурно-языковые целостности.
Лённрот соглашался с мыслью о том, что в последний период шведского господства в Финляндии ассимиляционные процессы зашли так далеко и культурная отсталость имела столь пагубные последствия, что финская нация была уже на краю гибели. Великой заслугой Портана, по словам Лённрота, было то, что он осознал это и именно в культурном развитии увидел путь к спасению. По мнению Лённрота, уже Портан осознал это как историческую необходимость и неизбежность — его культурно-просветительская деятельность была не его личной причудой, а предвестием и предчувствием скорого национального пробуждения. Этим же определялась мера его нравственного благородства, ибо истинно благородные люди, по словам Лённрота, всегда на стороне угнетенных и обездоленных.