— Значит, ты просто кладезь премудрости!
— Куда мне до вас! Но зато я человек богобоязненный.
— Ну, кто боится Бога, тот мудрее всех земных владык, — изрек ему в ответ дядюшка Мартину.
Потом этот сон Элиаса слился, смешался с другими, более или менее причудливыми видениями.
Маттиа очень хотелось поскорее отправиться с Элиасом в овчарню, но тот все же задержался на несколько дней в родном доме, где принимал визиты друзей и родственников и набирался сил.
Дядюшка Берте и Маттиа вернулись к овцам, Пьетро — к своим крестьянским делам, но отныне то один из них, то другой вечерами возвращались в отчий дом, чтобы повидать Элиаса и составить ему компанию. Начинались нескончаемые беседы и рассказы в кружке собравшихся вокруг очага или во дворике — в погожие весенние вечера. Элиас не состоял под особым полицейским надзором, который ныне обычно ведется за теми, кто вернулся после отбывания наказания, и только усугубляет страдание. Тем не менее местная полицейская управа первое время за ним присматривала, и часто вечерами в переулке были слышны грузные шаги двух приближавшихся карабинеров, которые останавливались перед домом дядюшки Берте и заглядывали в открытые ворота.
Когда дядюшка Берте был дома и его воспаленные, с хитрецой глазки замечали карабинеров, он тотчас же поднимался с места, с почтительной насмешливостью спешил им навстречу и зазывал к себе в гости.
— Добро пожаловать, власть, добро пожаловать, сила! — принимался он балагурить. — Пожалуйте в дом, вот сюда, молодые люди, пропустить стаканчик-другой вина. Как? Вы не хотите меня уважить? По-вашему, здесь живут лишь одни душегубы или воры? Мы люди порядочные, не сомневайтесь, и вам нет нужды совать нос в наши дела.
— Оба карабинера, румяные и грузные, снисходительно улыбались.
— Так зайдете вы в конце концов или нет? — не унимался дядюшка Портолу. — Тогда я вас к себе силком затащу! Хотите, чтобы я вас силой затащил? Если уж я кого схвачу, то ему от меня не вырваться. Но если вы не желаете заходить, то убирайтесь ко всем чертям! У дядюшки Портолу вино отменное.
В конце концов карабинеры все же проходили в дом, и тут же появлялась тетушка Аннедда со своим знаменитым графином.
— Да здравствует король! Да здравствует власть! И да здравствует вино! Пейте, и чтобы правосудие вас взгрело как следует!
— Ну, вы и скажете, папа, — не выдерживал Маттиа, когда ему случалось при том присутствовать. — Получается, что они сами себя должны вздуть?
— Ха, ха, ха!
— Нечего смеяться! Пейте, детушки мои! И ты тоже пей, Маттиа: вино прочистит тебе мозги. И ты тоже пей, Элиас, а то лицом стал словно пепел. Мужик должен быть румяным. Взгляни на этих парней! Вот какой должен быть румянец! А вы какого черта раскраснелись? Может, вам стыдно дядюшка Портолу? Ему и не таких, как вы, приходилось вгонять в краску. Даже драгунов вгонял в краску дядюшка Портолу! Если вы не знаете, кто он такой, так я вам скажу: это я.
— Наше вам почтение! — говорили оба молодых карабинера, кланяясь и смеясь. Они от души веселились, да и вино дядюшки Портолу было действительно отменным; игристым и ароматным.
Осмелев, дядюшка Берте хватал карабинеров за грудки:
— Что вы себе воображаете? Что вы — сила? Да черта лысого! Вот отниму я у вас эту длинную шашку, этот пистолет, да посрезаю с вашего мундира пуговицы — что от вас останется? Ни черта не останется! Давайте отдадим все ваше добро Элиасу, Маттиа и моему Пьетро! Они вам не чета! Три моих молодца, три голубка! Деточки мои! К ним уж вы не придеретесь. Им незачем воровать у других, у них своего добра столько, что можно не скаредничать.
— Фу-ты! — подавал голос Элиас, который обычно сидел в углу и отмалчивался. — Эко вы, папаша, хватили!
— Пусть себе говорит… — бормотал Маттиа, весьма довольный отцовским бахвальством.
— А ты, сын мой, лучше помолчи, ты еще несмышленыш, молоко на губах не обсохло, а гуда же лезешь! А вы, молодые люди, что это вы там ломаетесь? Пейте, пейте же, какого черта? Человек создан для питья, а мы все люди.
— Все мы люди, — принимался он под конец философствовать, — и вы, и мы, и нужно быть снисходительными. Сегодня сабля на вас, вы все — слуги короля, да минует его лихоманка, а завтра что? Может запросто так случиться, что завтра вы уже никто, и дядюшка Портолу окажется для вас полезным. Я человек добрый, вам это скажут все мои земляки. Таких, как дядюшка Берте, на свете мало сыщется. Мои дети тоже добрые, они кроткие, яко голуби. Если вам доведется побывать в нашей овчарне, в Серре, мы вас попотчуем и молоком, и сыром, и даже медом. Да, да! У нас и мед есть тоже. Но и вы, ребята, если и увидите что-нибудь подозрительное, взгляните на это сквозь пальцы, а то и вовсе отвернитесь в сторону: не надо доносить королю обо всем, что вам случается увидеть. В конце концов, все мы люди, все мы можем ошибаться…