Оба молодых карабинера смеялись, пили, а когда надо, то и в самом деле глядели сквозь пальцы на грешки семейства Портолу и их друзей.
Что касается друзей, то к Элиасу заглянули и те, кто, как считали он и его семья, стали причиной его несчастья; и хотя до этого он и намеревался не искать с ними встречи и даже не пускать их на порог, если те только посмеют заявиться, он все же принял их по-христиански, а тетушка Аннедда поднесла им вина.
— Что поделаешь? — молвила она, когда те ушли. — По-христиански жить — значит прощать.
— И к тому же лучше жить в мире со всеми. Господь желает мира, — отвечал ей Элиас.
— Да снизойдет на тебя благословение Господне, Элиас, ты сказал великую правду.
О, как же ликовала тетушка Аннедда, когда ее сын говорил о Боге! И когда видела, как он возвращается из храма, и когда он читал большую черную книгу, привезенную им с собой из тех мест.
— Хвала Господу! — умилялась она про себя. — Он вновь становится кротким, каким был в детстве.
Тем временем мать и сын готовились исполнить данный Святому Франциску обет.
Церковь Святого Франциска находилась в горах Лула. Если верить легенде, возвел ее один бандит, который, устав скитаться, решил сдаться правосудию и пообещал воздвигнуть храм, если будет оправдан.
Как бы то ни было, каждый год перед началом празднества в честь Святого Франциска из числа потомков основателя, или основателей, храма выбирался приор, или распорядитель всеми торжествами. Асами потомки, называющие себя также родственниками Святого Франциска, на это время составляют некий клан и пользуются определенными привилегиями. В этот клан входило и семейство Портолу. Незадолго до того дня, как все должны были отправиться в путь, Пьетро на подводе, запряженной быками, побывал на месте предстоящего празднества, в церкви Святого Франциска, и бесплатно потрудился там вместе с другими крестьянами и каменщиками, некоторые из которых работали по обету. Они привели в порядок церковь и возведенное вокруг жилье, а заодно привезли дров на весь период празднества. Тетушка Аннедда прислала от себя меру зерна в распоряжение приора и вместе с другими женщинами из клана помогла просеять муку и испечь в дорогу хлеб. Часть этого хлеба посланец от приора разнес в дар по овчарням округи Нуоро. Каждой овчарне по хлебцу. Пастухи принимали его с благоговением и старались отблагодарить как могли: одни — своими продуктами, другие — деньгами и живыми ягнятами, иные обещали принесли в дар даже коров — им суждено было пополнить стада Святого Франциска, у которого и без того земель, денег и скота предостаточно.
Когда посланец добрался до овчарни Портолу, дядюшка Берге обнажил голову, перекрестился и поцеловал хлебец.
— Сейчас я не дам тебе ничего, — сказал он ему, — но в день праздника я буду там, вместе с моей женушкой, и принесу в дар Святому неостриженную овцу и однодневный доход с моего стада. Дядюшка Портолу не жадный и верит Святому Франциску, который всегда его выручал. А теперь ступай себе с Богом.
Тем временем тетушка Аннедда продолжала готовиться к празднику: напекла особого хлеба, печенья, приготовила сласти из миндаля и меда, накупила кофе, сладкой наливки, других продуктов. Элиас ласково следил за хлопотами матери, иногда ей помогал. Сам же он почти не выходил из дома, ибо чувствовал себя все еще вялым и слабым, и часто взгляд его несколько впалых русалочьих глаз становился отрешенным и устремлялся в пустоту, в никуда, словно это были глаза мертвеца.
Вот наступил и день отъезда. Было воскресенье, начало мая. Все было готово и уложено в шерстяные переметные сумки; то тут то там попадались на улицах груженные инвентарем и провизией, готовые в путь подводы, запряженные быками.
Перед отъездом тетушка Аннедда и Элиас побывали в местной церквушке Дель Розарио; незадолго до начала службы явился туда крестьянин, их земляк, направился к алтарю и взял киот[4], в котором хранилась фигурка Святого Франциска, и уж было собирался выйти из церкви, как несколько женщин подали ему знак, чтобы он подошел к ним и дал им приложиться к святыне; Элиас также подозвал его кивком головы и поцеловал Святого.