От Сокровищ вставало радужное сияние вокруг них и двигалось вместе с ними. Когда они приближались к дереву, сияние из серого становилось пурпурным. Но стоило им пройти мимо, как дерево вновь заливал мертвенный свет.
Финдиаса они не видели, пока не спустились к поляне за лесом в полумиле от замка. Вблизи золотой ореол исчез. Но развалины выступали так четко, словно дети смотрели на замок сквозь дырочку в грязном стекле.
Поравнявшись с подъемным мостом, Роланд повернулся, чтобы бросить на Элидор прощальный взгляд.
— Мэлиброн! Что-то случилось... Вон там, на горном кряже!
Над деревьями виднелся горный кряж, а за ним — невысокий курган Вэндви и идущая от него каменная аллея.
Торчащие в небо камни, рассыпанные по склону, вдруг подобрались, заострились и словно нацелились, приняв угрожающий вид. В ту же минуту от кургана, будто из черного прожектора, метнулся темный луч.
— Бегите! — крикнул Мэлиброн. — Я слишком возгордился. Вэндви оправился от раны.
Луч заметался, скользнул по земле, по небу, и не успели дети добежать до моста, как он накрыл их своим кольцом, из которого они не могли вырваться.
Воздух стал густым и тяжелым, как вода. Он не давал ни двигаться, ни дышать, незаметно заливая детей черными струями, которые невозможно было оттолкнуть от себя. Струи вонзались им в сознание, словно острые шипы. Дети с трудом продвигались вперед.
— Думайте о солнце! О лужайках, о ярких цветах! Думайте! Не допускайте ночь в свои мысли!
Мэлиброн шел рядом с детьми, подгоняя их и подбадривая. Он шел свободно: тьма не задевала его.
— Ваша сила сейчас становится слабостью. Вэндви послал Страх, чтобы вы придали ему форму! Он станет реальным, как это было с дверью! Не поддавайтесь ему!
Но Страх овладел детьми: они онемели, воля их ослабела. Вскоре они услышали в лесу погоню, созданную их же воображением.
Через мост переправлялись медленно, с трудом. Эти несколько шагов были длиннее всего пути. Черные струи слепили их, и мост показался им пирсом, уходящим далеко в море, а замок — крошечной точкой там, вдали, где сходились доски.
Мост теперь стал выше и уже; накренился влево; потом — вправо; вздыбился — и они не могли ни шагу ступать; ушел вниз — и они застыли у края пропасти, не смея шевельнуться; а потом вдруг перевернулся, так что им почудилось, будто они сейчас упадут в небо. И Мэлиброн все время боролся за их воображение.
— Мост — совершенно — неподвижен! Вас — не — остановить! Думайте! Идите!
Они достигли крепостных ворот, и, когда с превеликим трудом миновали их, из леса вырвалось какое-то двуногое чудище, за которым с улюлюканьем гнались деревья.
Наконец дети вошли во двор, и тут власть Вэндви ослабла.
— Забирайте Сокровища! — вскричал Мэлиброн.
— Нет! Они нужны вам!
— Мы в ловушке! Унесите их с собой и стерегите там, в своем мире. У вас они будут в безопасности. И пока их не вырвали из ваших рук, свет в Элидоре не померкнет, мы будем жить.
— Пойдемте с нами! — попросила Хелен.
— Не могу. Я должен запечатать врата. Из башни ничто не должно просочиться за вами. Туда должны перейти вы одни.
—А что нам делать с Сокровищами? — спросил Роланд.
— Берегите их — это главное! Даже если мы потерпим поражение здесь, свет Элидора — кто знает? — все же не погаснет и вспыхнет снова в иных мирах.
Мэлиброн поднял скрипку к плечу и заиграл. Он играл все быстрее, быстрее, пока звуки не слились в одну долгую ноту; она завладела детьми, отрезая от них тьму, с болью обрывая все нити, что уже привязали их к Вэндви.
Донжон отозвался на скрипку — поверхность камня сморщилась, словно кожа, и стала мягкой.
— А теперь идите! — воскликнул Мэлиброн. — Идите! На крепостном валу у ворот встали какие-то тени; их было множество.
— Мэлиброн!
— Скорее!
Пошатываясь, дети ступили на порог арсенала. Землю под ногами так трясло, что они с трудом держались на ногах; зубы у них стучали; стены исчезли в тумане и шуме; с потолка, словно снег, сыпалась штукатурка. Перед ними возник просвет; подталкивая друг друга, они протиснулись меж двух половиц, прибитых поперек дверного проема, и, задыхаясь, выбежали на пустырь у Четвергового переулка.
А скрипка все звучала. Заскрежетали кирпичи в полуразрушенной церкви, известковая пыль поднялась в воздух.
— Берегись! — завопил Николас. — Она падает!
Звуки слились в невыносимый вой, стена выгнулась наружу, и церковь с грохотом рухнула.
— Роланд! А Сокровища? Что с ними?
Роланд не отвечал — он не мог оторвать взгляд от груды обломков на земле.
— Ничего, — сказал он наконец. — Ничего. Теперь мы сможем их спрятать.
Дети молча стояли перед разрушенной церковью. Пыль медленно оседала. День клонился к закату. Далеко-далеко женщина катила коляску.
Роланд держал в руке железный прут от ограды; Николас — замковый камень церковного свода; у Дэвида вместо меча в руке оказались две палочки, скрепленные крест-накрест гвоздем; а у Хелен — старая, треснутая чашка, по краю которой шел узор из бусинок.
7
"Собственность корпорации"
— Как бы мы уберегли Сокровища, если бы они остались какими были? — сказал Роланд.
Послышались громкие голоса. Какие-то мужчины выбежали из угловой лавки в конце пустыря и бросились к церкви. Но дети не тронулись с места: все это словно не имело к ним отношения.
— Я вам покажу! Теперь уж от меня не уйдете!
Лица у подбежавших были белыми от страха. Один из них схватил Николаса за воротник и рванул к себе.
— Там кто-то был? Был?
— Пустите меня, — проговорил Николас.
— Отвечай! Там кто-то из вас сейчас был?
— Кончай, Пэдди, хватит, — сказал самый высокий из подбежавших мужчин, в кожаном поясе с армейскими бляхами; очевидно, он был старшим.
— Значит, так, — обратился он к детям. — Я хочу, чтобы вы мне ответили прямо. В церкви был кто-то из вас, когда она рухнула?
— Нет, — ответил Николас.
Высокий весь обмяк от облегчения; щеки его порозовели. Теперь он уже мог позволить себе рассердиться.
— Сколько раз я здешних ребятишек предупреждал, — сказал он, — но вы никого не слушаете, а? Не успокоитесь, пока кого-нибудь из вас не убьет. Ну ладно, надо положить этому конец. Родители с вами, видно, справиться не могут. Что ж, посмотрим, что скажет полиция.
— Мы тут никогда и не были... — начал Николас.
— Значит, так, — сказал высокий. — Хватит трепаться, ясно?
— Слушай, начальник, — пробасил ирландец, державший Николаса. — Может, вздуть их как следует?
— Нет, Пэдди, с ними по-доброму нельзя. Они так думают: если добрый, значит — слабый. Надо что-то предпринять. Знаешь, какой будет шум, если с кем из них что случится? "Преступная халатность со стороны фирмы!" Вот что скажут! "Меры предосторожности не были приняты!" И все такое! А что мы от них терпим — об этом ни слова. "О злостном ущербе, ставящем под угрозу безопасность рабочих", — молчок... И о "порче инструментов и оборудования" — тоже... И о "краже" тоже ни слова! Вот оно как... Эй, Джек, проверь-ка, все ли на месте.
— Ага, — откликнулся парень в клетчатой кепке, джинсах и остроносых туфлях, покрытых грязью. И принялся перебирать инструменты.
— Все вроде здесь... Нет, стойте! Кто-то мой мячик слямзил.
— Что вы на это скажете? — спросил высокий.
— Простите, — сказал Роланд. — Он... он там, внутри.
— Ах вот как, — протянул высокий.
— Он в окно попал, и мы туда влезли, чтобы его найти.
— Я за него шесть шиллингов выложил, — заметил Джек.
— У нас с собой денег нет, — сказал Дэвид, — но мы вам их вышлем по почте.
— Ах, значит, по почте, да?
— Вот как мы с вами поступим, — заявил высокий, — чтоб другим неповадно было. Да, чтоб не было повадно. Вы, конечно, ничего не знаете о свинце, который прошлой ночью сняли с крыши?