Элидюк вернулся к себе в восторге от того, как все обернулось. Он может теперь говорить с Гиллиадун, когда захочет, и оба они безумно любят друг друга.
И вот, он безоглядно предается войне и вскоре пленяет самого вражеского короля и освобождает земли своего нового повелителя. Воинская слава его возрастала, как и слава о его хитроумии и щедрости. Что говорить, эта сторона его жизни была вполне благополучна.
Но в самое то время король Бретани прислал из-за моря трех гонцов, дабы они отыскали Элидюка. Дома дела обернулись дурной стороной и продолжали складываться хуже и хуже. Все до единой крепости короля оказались в осаде, земли его были преданы разграблению. Горько сожалел король о том, что удалил Элидюка. Разумение его замутили злые наветы, к коим прислушался он. Король уже прогнал от двора коварную свору, очернившую Элидюка, и интригами добившуюся того, что он навек удалился в изгнание. Ныне, в час великой нужды, король призывал Элидюка к себе, просил его о возвращении - во имя доверия, которое они питали друг к другу с тех самых пор, как рыцарь впервые торжественно признал себя королевским вассалом, - звал Элидюка на помощь. Ибо положение короля было отчаянное.
Элидюк прочел полученное известие. Оно опечалило его глубоко. Он думал о Гиллиадун. Ныне он любил ее всею истерзанной глубиной своего существа, и она его тоже. Но безумия не было между ними - они не содеяли ничего недостойного, не вступили в любовную связь. Нежные ласки и разговоры, любовные дары - далее этого страстные чувства их не достигали. Принцесса держалась того намеренно, ибо питала надежды. Ей думалось, что если она верно сыграет свою партию, рыцарь будет принадлежать ей и только ей одной.
Она не знала, что у него есть жена.
"Увы мне, - думает про себя Элидюк. - Я сбился с истинного пути. Слишком долгое время оставался я здесь. Да будет проклят тот день, когда я впервые увидел эти края. Я влюбился в нее до безумия. И она в меня тоже. Если теперь я скажу ей "прощай", кто-то из нас умрет. И может быть, оба. Но я должен ехать, ибо того требует король Бретани, с которым я связан клятвой. Не говоря уж о той, какую дал я жене. Нужно собраться с мыслями. Здесь мне остаться нельзя, выбора нет. Если я попытаюсь жениться на Гиллиадун, Церковь того не допустит. Куда не повернись, всюду тупик. Но Боже ты мой, никогда больше не видеть ее! Я должен открыться ей, любою ценой. Я поступлю так, как она пожелает, как она сочтет правильным. Отец ее добился почетного мира, никто больше не хочет с ним воевать. Я расскажу ему про беду короля Бретани и попрошу разрешения отбыть прежде, чем погаснет день. Я возвращаюсь к своему повелителю, как только здесь наступает мир, таков уговор. Затем я пойду к Гиллиадун и все ей объясню. Она скажет мне, чего хочет, и я сделаю все, что смогу, дабы желание ее исполнилось".
Ни минуты не медля, Элидюк отправился к королю просить разрешения на отбытие. Он рассказал ему, что происходит в Бретани, и показал письмо от тамошнего короля - призыв о помощи. Старый король читает письмо и понимает, что теряет Элидюка. Он очень опечален и расстроен. Он предлагает ему долю в своих владениях, третью часть наследия, свои сокровища - лишь бы рыцарь не уезжал, - он сделает для него столько всего, что Элидюк навек останется ему благодарен.
Но Элидюк стоит на своем.
- При нынешнем положении, когда король мой в опасности и предпринимает столько усилий, чтобы меня отыскать, я должен прийти на помощь ему. И ничто не заставит меня остаться здесь. Но если тебе когда-нибудь снова понадобится моя служба, я с охотой вернусь - и приведу с собой многих рыцарей.
Услышав это, король поблагодарил его и, более не споря, дал согласие на отъезд. Все домашнее владение свое предоставил он в распоряжение Элидюка золото, и серебро, и гончих, и лошадей, и превосходные ткани. Элидюк взял не больше необходимого. Затем он учтиво сообщил королю, что желал бы, если будет на то дозволение, поговорить с принцессой.
- Дозволяю с радостью, - сказал король.
Элидюк посылает вперед девицу, дабы та открыла дверь в покои Гиллиадун. Следом и он идет, чтобы побеседовать с нею. Завидев рыцаря, принцесса выкрикнула его имя и страстно приникла к нему. Они поговорили о том, что его постигло, и Элидюк коротко объяснил ей необходимость своего отъезда. Но когда он все рассказал ей, не попросив все же разрешения уехать, не попросив, чтобы она дала ему волю, принцесса от волнения едва не лишилась чувств. Лицо ее побелело. Элидюк, увидев муку, которая терзает ее, и сам начинает терять рассудок. Он целует ее в губы и плачет, сострадая ей. Наконец, он обнимает ее и держит в объятиях, пока она не приходит в себя.
- Любимая моя, о Боже, выслушай - ты жизнь моя и смерть, ты все мое существование. Оттого и пришел я к тебе. Чтобы мы могли поговорить обо всем и довериться друг другу. Я должен ехать домой. Твой отец мне это позволил. Но я поступлю так, как ты пожелаешь. Что бы со мной потом ни случилось.
- Тогда, если не хочешь остаться, возьми меня с собой! Если же ты не сделаешь этого, я убью себя. Ибо никакого блага и счастья мне уже не узнать!
Нежно говорит ей Элидюк, как он любит ее, как она прекрасна.
- Я дал твоему отцу торжественный обет повиновения. Если я увезу тебя, то нарушу тем данную клятву еще до того, как истечет ее срок. Я клянусь, я обещаю тебе всем сердцем моим, что если сейчас ты отпустишь меня на время, но укажешь день, в который мне должно вернуться, то ничто на земле не остановит меня, покуда я жив и в добром здравии. Вся моя жизнь в твоих руках.
Она любила его так сильно. И она назначила последний срок, день, в который он должен вернуться и увезти ее. Они расстались в слезах и горе, обменявшись золотыми перстнями и нежными поцелуями.
Элидюк поскакал к морю. Ветер выпал им добрый и плавание недолгое. Когда он вернулся домой, король Бретани был вне себя от счастья, а также все родичи и друзья Элидюка и особенно жена его, оставшаяся столь же приятной и достойной мужа, что и прежде. Но Элидюк пребывал во все время замкнутым и молчаливым из-за любви, поразившей его в Англии. Ничто из того, что видел он, не утешало его, он не улыбался, - не будет он более счастлив, пока не увидит опять Гиллиадун. Суровость повадки его сильно огорчала жену, ибо она не могла понять, в чем тут причина. Она считала виноватой себя; и все спрашивала мужа, не услышал ли он часом пересудов о том, что она недостойно вела себя, пока его не было. Коли будет на то его воля, она готова оправдать себя перед всем светом.