63. На этом я хотел было уже завершить свой рассказ, но мной овладело воспоминание о другом удивительном событии, за которое я не меньше благодарен Богу.
Когда оратор Квадрат получил в управление провинцию Азию, я подумал, что для меня это хороший случай обратиться к нему с просьбой, так как с прежних времен у меня оставались некоторые неулаженные дела, о которых сейчас пойдет речь. И я в самом деле написал ему, сообщив, кто я такой и чем занимаюсь.
64. В день, когда он должен был получить письмо (я узнал об этом дне позже из отчетов, хотя его можно было вычислить сразу), мне приснился тот самый жрец Асклепия, который еще до сих пор жив, и его дед, которым Бог руководил при многих славных операциях и который стал поистине знаменитейшим из хирургов. Мне приснилось, что они пришли в дом Квадрата, и младший сел рядом, а старший — в изголовье ложа.
65. Они заботливо представили меня Квадрату, сказав обо мне разные лестные слова и то, что старший покорён моими речами, которые он хочет похвалить и Квадрату. О речах он говорил с особым выражением и с расстановкой, чтобы подвести к тому, что еще предстояло сказать. Но не успел он заговорить об их достоинствах, как Квадрат, перебив его, спросил: «Ты хочешь сказать, как в пословице: “Коль жениться, то или на этой, или ни на какой”?»[150] Вот что они сказали.
66. После этого мне приснилось, что они ушли, и я сам вышел вместе с ними. Когда мы были около задних ворот, где дорога поворачивает к храму, они, оставив меня, направились прямиком туда. Я же попрощался с ними и поблагодарил за то, что они так меня хвалили и обо мне заботились.
67. А какой успех имело мое письмо, когда сам наместник прочитал его во всеуслышанье; и как каждый боролся за право получить его; и что наместник на него ответил, и что сделал, выйдя из собрания, — говорить об этом я не буду: с одной стороны, это может показаться хвастовством из-за чрезмерности событий, с другой стороны, все это слишком мелко после той чести, которой я удостоился от Бога. Но все, о чем я сказал, было на самом деле.
68. Это случилось давно. И, дойдя до этого места в моем рассказе, я хотел было вернуться к остальным благодеяниям Бога и описать их подряд, как они были явлены мне при других наместниках и в иных обстоятельствах. Но, пока я писал, я еще раз увидел тот же сон. И был он вот какой.
69. Мне приснилось, что я перед кем-то говорю речь и среди речи призываю Бога такими словами: «О владыка Асклепий, если я в красноречии превзошел других, и превзошел намного, то пошли мне здоровье, а клеветники пускай лопнут от зависти!» Вот что я увидел во сне. А когда наступил день, то я, взяв какую-то книгу, прочел в ней то же самое. Обнаружив это, я сказал Зосиму с удивлением: «Смотри: то, что я говорил во сне, написано в книге». Так и это новое сновидение прибавилось к прежним. И если я исполнил Божий промысел, то Ему об этом ведомо.
70. О моем красноречии и о том, как Бог меня к нему привел, и что о нем решил, и какие о нем давал мне вещания, и как прибавил имя Феодор к моему прежнему имени, и что открыл мне о своей природе, и про иное подобное я сказал далеко не все, а лишь то, что я вспомнил и по чему можно судить об остальном.
71. Я же вернусь к тому месту, где чуть раньше я остановился и сказал, что пропущу рассказ, насколько явными в нем были знамения, деяния и попечение Бога обо мне. Север был наместником Азии, по-моему, за год до нашего товарища.[151] Это был человек гордого нрава. Что-то решив или постановив однажды, он никому не шел на уступки. И вот что он сделал, пока я находился вблизи Эзепа и храма Зевса.
72. В те времена от каждого города правителям ежегодно посылался список десяти знатных граждан. Просмотрев его, наместник должен был назначить одного из них — которого он выбрал — городским блюстителем порядка. Такой список кандидатов пришел к нему и из того мисийского города, который нет надобности называть.[152]
73. И тогда, еще ничего толком не зная о моих делах, но слышав, наверное, лишь о том, что мои поместья находятся в этой местности и что положение у меня достаточно высокое, он пренебрег всеми другими посланными ему именами и выбрал на эту должность меня. При этом он не посмотрел ни на то, что я был гражданином Смирны задолго до того, как у жителей той местности появилась надежда на отдельное гражданство,[153] ни на то, что мой случай был исключительным.[154] Он отправил письмо градоначальникам, адресовав его не им, а мне. Те пришли и отдали его мне. Письмо же повелевало мне блюсти мир и порядок.
150
151
152
153
154