«Трусиха!.. Ну я и трусиха!.. Тоже мне, л-летописец!..»
Они вышли под свет фонаря и вообще оказались как на ладони. Сверху, над их головами, вился вокруг лампочки рой мошкары. Собаки, лениво лающие вдали, вдруг замолчали. И в наступившей тишине стал отчетливо слышен гул мощного двигателя — к станции приближалась машина. Доктор Лоренц повернул голову в сторону этого ужасного звука и несколько секунд с любопытством слушал, как он нарастает.
— Продукция Страны восходящего солнца. — Голос у него был на удивление будничным, спокойным, словно находился он не черт знает где, а в каком-нибудь ресторане на Тверской. — Думаю, «Ниссан».
Ане очень хотелось верить, что Сергей где-то рядом и сейчас видит их и тоже слышит звук машины. Он в этот миг был ее единственной надеждой. «Надо было ехать в Москву, в Москву! — пронеслось в мозгу. — Зачем тебе это приключение?..»
Скоро слева показался спаренный свет сильных фар, а сразу за ними — глыба машины. Похоже, это был джип. Он остановился по другую сторону станции; захлопали дверцы.
Держа в левой руке портфель, а правую сунув в карман брюк, Лоренц глядел в ту сторону и слегка покачивался с пятки на носок. Выражение его лица оставалась по-прежнему предельно невозмутимым. «Он вообще-то понимает, что сейчас может произойти, гад? — мельком подумала Аня. — Сереженька, видь, пожалуйста, нас!»
— Нервы, Анна? — вдруг спросил доктор и сдержанно улыбнулся. — Не нужно так переживать. Все хорошо.
И вот, наконец, они появились — двое: один коренастый, широкий, во всем черном, второй высокий, наоборот, в белой футболке. Обогнув станцию, они не спеша шли на свет и о чем-то вполголоса говорили. Звучно хрустела под ногами всякая дрянь.
— А вот и мы! — издалека заговорил коренастый с нарочитым весельем в голосе. — А вот и вы!.. И одна из вас бабец!..
Аня стояла чуть позади доктора и кому-то молилась, чтобы Птушко был рядом. Кому она молилась, трудно сказать.
Вот бандиты вышли на свет, и оказалось, что оба они в масках. Вернее, в полумасках из серой ткани, закрывавших глаза, переносицы и часть щек. Большие, неправильной формы прорези для глаз делались, по всему видно, наспех. Обоим парням было лет по тридцать: загорелые, с короткими стрижками, очень крепкие, особенно тот, который был повыше, в белой футболке. До Сергея ему, конечно, далеко, но по сравнению с изящным доктором Лоренцем выглядел он впечатляюще. Это были не те, которые похищали Клену. Какой-то общей повадкой похожие на тех, но другие. Значит, убили именно тех. Странным образом спокойствие доктора начало передаваться Ане.
— Ты, значит, родственник с бабками? — спросил высокий доктора, и Аня сразу узнала его голос. Это он разговаривал с ней по телефону.
— Вы правы, — негромко ответил Лоренц. — Родственник — это как раз я.
— А это зачем? — кивнул длинный на Аню. — А ну-ка пошла на хер отсюда!
И в ответ на эту грубость что-то такое отьявленно-реактивное взыграло вдруг в Ане.
— Ах ты тварь! — с лютой, лютейшей злостью процедила она. — Сам пошел! — И, почувствовав на себе недоуменно-одобрительный взгляд доктора, добавила: — Отсюда!
Что-то такое неуловимое появилось в воздухе помимо опасности — Аня почувствовала это.
— Сгинь, дура! — дружелюбно посоветовал коренастый, доставая сигареты из кармана тесных штанов. — У нас разговор. Оно тебе надо? — Он прикурил, глаз не сводя с Ани, выпустил дым в ее сторону.
— Пусть она будет, — властно произнес Лоренц. — Давайте по делу.
— Ну, как хотишь! — Длинный оказался сговорчивым человеком. На Аню он не смотрел. Он вообще не принимал ее всерьез. — Давай при ней. Бабки привез?
— Допустим.
— Допустим или привез? А если привез, то сколько? Здесь они, что ли? — кивнул длинный на портфель.
— Это не имеет никакого значения, — ответил Лоренц.
Нет, он вел себя как-то странно. В подобной ситуации так себя не ведут. «На что он надеется? — Аня сунула руки в задние карманы джинсов. — Сейчас они отнимут портфель, увидят, что денег там нет, и что же будет?»
— Как это «не имеет значения»? — Длинный начал заводиться, голова качнулась у него влево-вправо. — А ну-ка быстро засветил бабки! — И его рука двинулась в сторону портфеля. И одновременно с этим зашипели, заискрили изоляторы на столбе, и редкая цепочка огней, тянувшихся вдоль платформы, разом погасла. Остался гореть только фонарь, под которым они стояли.