Месяца через полтора Аня почувствовала, что беременна. «Мать, ну не время сейчас рожать, сама понимаешь» — вот как выглядела реакция Марика. Аня оказалась в сложной ситуации: журнал, где она работала, перекупил английский медиахолдинг, и в прокрустово ложе требований нового руководства Аня со своими более чем средними способностями явно не укладывалась; Марик купил себе дорогущий «Хаммер» (спрашивается, на фига?) и вложил тучу денег в какие-то акции (бизнесмен, бл-лин!), но ему-то что — он из командировки в командировку, а там и стол и дом, а у нее своих сбережений не было, не умела она копить; телевидение тоже как-то мало-помалу отпало. Друзья пытались устроить ее в «АиФ», в «Миледи», еще куда-то, но ничего не срасталось. Марик звонил редко и лучше бы вообще не звонил, потому что темой номер один для него был аборт: «Не тяни, малыш, не тяни!» У нее случился выкидыш, и, выйдя из больницы, Аня со спокойным ужасом посмотрела на себя в зеркало и высыпала в стакан три упаковки элениума. Но есть же Бог! В самый последний момент позвонил Сафар: «Привет, как дела?» Марик его на дух не переносил и за глаза называл лузером, а Ане он уже нравился. Ну, наполовину нерусский, ну и что? Ну, ничего не читал, так ведь это не страшно. Оказалось, что с ним просто, спокойно, надежно, ни понтов, ни этой гнусной московской накипи, — словом, он вывел ее из депрессии, подкинул деньжат и познакомил с Немаляевым, владельцем желтой газеты «Новости недели», куда Аню охотно взяли освещать светскую жизнь столицы.
Потом случился развод. При разводе Марик повел себя по-джентльменски: оставил ей квартиру, за которую еще предстояло выплатить чуть больше семи тысяч долларов, а сам переехал к родителям на Сретенку. Переехал и совершенно исчез с ее горизонта; время от времени, правда, до нее доходили слухи, что он очень хорошо поднялся, и не то купил в Сибири какой-то заводик, не то собирается покупать, — впрочем, Ане до этого не было ни малейшего дела. Со свойственным ей максимализмом она отсекла от своей жизни кусок под названием «Марик»; все, проехали.
Платили в «Новостях недели» мало, едва на бензин хватало и на колготки, но если бы дело было только в деньгах! Специфика «Новостей» предполагала регулярные тусовки в модных клубах, и Ане очень скоро это предельно обрыдло. Одни и те же лица, коктейли, музыка, кокс, свет стробоскопов, поцелуи, ужимки, сплетни, вопросы, ответы, — через три месяца ее уже тошнило от всех этих Филь, Ксюш и Сереженек, перемещающихся из клуба в клуб, из вечера в вечер, из ночи в ночь. Полный бесперспективняк — вот как выглядела ее работа в «Новостях недели». Тут Сафар и напомнил ей о существовании большого человека Г. К. Чебракова, папиного товарища, в свое время устроившего ее в «Гламур-пресс». «Он сейчас спонсирует какой-то журнал, — сказал Сафар. — Что-то связанное с аномальными явлениями и летающими тарелками. Если тебе это интересно, я могу поточнее узнать».
Вот так с легкой руки Сафара, не имевшего ни малейшего отношения к СМИ, Аня позвонила Г.К. Чебракову, который связался с шефом журнала «Загадки и Тайны» и велел взять ее в штат.
Глава 4
КУДА ДЕЛСЯ РОМА БАШАРОВ?
— Почему ты за ним не проследила?
— Я?
— Ну не я же!
— Что значит «почему не проследила»? Я же не шпионка, Игорь Андреевич!
— И очень плохо! — с большой укоризной заявил шеф, встал из-за стола и пошел по кабинету, сцепив за спиной длинные пальцы. Он был высок, худ и узкоплеч, но хорошо сшитый костюм отлично скрадывал все изъяны фигуры. А дорогие очки, сделанные по спецзаказу в Италии (будто у нас делают хуже), придавали его лошадиному лицу выражение задумчивой мудрости или, наоборот, мудрой задумчивости. В общем, они ему очень шли.
Шефу было шестьдесят три года. Благодаря здоровому образу жизни выглядел он лет на десять моложе. Ездил на велосипеде, загазованной Москве предпочитал экологически приличный северо-запад Подмосковья, куда перебрался пять лет назад, два раза в неделю посещал бассейн недалеко от Савеловского вокзала (и когда только успевал?) и каждую субботу до одурения парился в бане, привезенной в разобранном виде из его родной деревни. Фотография Губановки висела у него на стене.
Притулившись у стола, за которым у них обычно проходили редсоветы, Аня вертела в пальцах свой диктофон, давший сбой. На конверте перед ней лежал талисман, который шеф пять минут разглядывал в увеличительное стекло, внимательно слушая ее рассказ о встрече с Лоренцем. Теперь он ходил по кабинету и обмозговывал ситуацию, а Аня думала, почему же ее подвел «Гурвиг», машинка практически безотказная. Может быть, с получки отнести его в мастерскую, пусть посмотрят?