— А как её сберечь, если я трусы продавать должен?!
— Вы извините меня, Сергей, — Вячеслав Гринько уже не смеялся, — но сейчас, когда в стране хаос, необходимо одно помнить: не дать нынешнему времени себя уничтожить. История — штука жестокая. Вмиг в прошлое отбросит — и тогда всё, уже и стране не поможете, и себе противны будете. Сейчас надо как в стане врага: затаиться и выжить. Для военного — вы же военный? — это особенно важно. Тогда вы и пользу снова принесёте, когда стране снова нужны будете. Таков, как учил Кант, категорический императив нынешнего времени.
— Точно, Слава, ты всё правильно сказал. Кант также учил, что надо выпить, — уверенно заявил Николай Иванович, наливая ещё по одной. — Ты, Серёга, себя должен сохранить! И свою дочь сберечь и в жизнь запустить. Она сейчас твоя Родина! А придёт время — и такие, как ты, стране понадобятся. Вот увидишь. Помнишь, нас как учили: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя!» — И с напором добавил: — Наш главный долг сейчас — перед нашими детьми, жёнами, сыновьями. Мы ради них не должны оказаться сломленными.
— А государству, стране вы, Сергей, ещё послужите. Такие, как вы, будут очень нужны, — добавил Гринько. — Только смуту нынешнюю пережить надо. Россия наша ранена, но не умерла. Даст бог, и государство восстановится. Это же Левиафан! А Левиафаны так просто не умирают.
Францев сидел и слушал. Ему стало спокойнее. Он очень долго был один и привык принимать решения, отвечая только за себя и за своё дело. А сейчас он чувствовал, что рядом — близкие люди, и они — единомышленники, переживают о том же, о чём он не переставал думать, едва сойдя с трапа самолёта. И стараются помочь.
— Правильно, Вячеслав. Мы когда-нибудь понадобимся. Когда страна начнёт подниматься. А сейчас нужно делать что можешь. И помни, Сергей, — ты не один.
Глава 9. Встреча с олигархом
Францев без труда нашёл серо-зелёный особняк, расположившийся в одном из переулков около Павелецкой площади недалеко от Садового кольца. Это здание — штаб-квартира Бориса Вересовского — становилось всё более известным среди новой политической и деловой элиты. Именно там Вересовский назначал деловые встречи. И для многих именно от этих встреч зависело, получат ли они путёвку в создававшуюся на глазах «новую жизнь».
Его ждали — охрана была предупреждена. После короткого досмотра проводили в просторный зал, где уже собрались 8–10 человек. «Вызова ожидают», — подумал Францев. Он не ошибался. Периодически из узкого коридора, который вёл в глубину особняка, появлялся высокий молодой человек, подходил к одному из сидевших и вежливо приглашал последовать за ним.
Посреди зала располагался обширный бар. Вокруг него сновали официанты, обносили приглашённых заказанными напитками. В одном из кресел около бара Францев увидел знакомое лицо. Его тоже узнали. Ему навстречу поднялся стройный смуглый мужчина с короткой причёской.
— Сколько лет, сколько зим, Серёга! — Они обнялись. — Ну как ты, рассказывай!
С Кириллом Францев был знаком ещё с Вьетнама. Но, в отличие от него, Кирилл ненадолго задержался на оперативной работе. Перешёл в центральный аппарат КГБ, где сделал большую карьеру. В конце 80-х он уже был генералом. Францев кратко, не вдаваясь в подробности, рассказал о себе: как распад Союза застал его на задании в Европе, как первое время с ним ещё поддерживали связь, как потом обнаружил, что стал не нужен. Как ему сказали: ждать. И он ждал.
— И вот не дождался! — мрачновато пошутил он. — Видишь, сюда приехал. Ну а ты что?
— Так видишь, Серёж, я тоже сюда пришёл. У нас теперь главные решения в таких особняках принимаются. О «семибанкирщине» слышал? Они теперь у нас Политбюро! Вот и пытаюсь встроиться в другую жизнь — на ближайших выборах в Госдуму собрался. А путь туда — через такие приёмные…
Официант принёс им бокалы. Джин с тоником для Кирилла, виски «Блэк лейбл» со льдом — для Францева.
В эту минуту из узкого коридора стремительно появился хозяин особняка — невысокий, лысеющий, немного сутулый мужчина, но очень энергичный, торопливый, словно наполненный ртутью.
— Сергей Николаевич! Ведь это вы? — громко обратился он к Францеву. — Извините за задержку. Я сейчас быстро вот этого товарища приму — и сразу вы.
«Товарищ» — сравнительно молодой, плотный, в очках в тонкой оправе, чем-то напоминающий секретаря райкома комсомола, последовал за Вересовским.
— Это кто? — спросил Францев.
— Банк «Московский кредит». Владелец. Из бывших комсомольцев. Так сказать, комсомольская мафия. Далеко метит. Но тебя-то сам как выделил… Из всех! А тут публика не последняя.