— Я знаю, — сказал человек у огня. — Я был там.
— Будь их там только двое, и если мы смогли напасть на них внезапно в лавке…
— Но их было не только двое, и вы не напали. Чтоб им гнить в аду и вам, бестолковым идиотам, вместе с ними. Пошли вон, пока не вызвал кого-нибудь, чтобы вас вышвырнули.
— Но, сеньор, вы еще должны нам…
— Вон! — выкрикнул человек у огня.
Двое у дверей повернулись и быстро исчезли.
На другой день, незадолго до полудня, небольшая группа людей сидела за полированным столом в тускло освещенной комнате. Двое слуг и мальчик внесли вино, чаши, свежие и сушеные фрукты и другие закуски. Человек во главе стола раздраженно махнул им рукой.
— Оставьте нас.
Слуги поставили в беспорядке на буфет блюда, чаши и быстро вышли.
— Слышали, что произошло? — спросил тот же человек.
— Да, Видаль, слышали, — ответил молодой человек, изысканно одетый в бархат и мягкую кожу. Зевнул. — Надолго мы вам нужны? — добавил он раздраженно. — Едва я лег спать, как меня подняло с постели ваше сообщение.
— Прошу прощения, что побеспокоил вас, дон Рамон, — почтительно сказал сеньор Пере Видаль. — Но я решил, что присутствовать здесь в ваших интересах. На карту поставлена громадная сумма.
— Но так всегда было, разве нет? — спросил дон Рамон и зевнул снова. — Неужели здесь некому налить вина?
Пере Видаль поспешил подать своему гостю наполненный вином серебряный кубок.
Сидевший напротив дона Рамона человек подался вперед.
— Мне бы не хотелось затягивать эту встречу, но для чего мы здесь? Кажется, я единственный за этим столом, кто не знает, что произошло и как это отразится на наших интересах. Можете объяснить мне это, сеньор? — обратился он к Пере Видалю.
Четвертый, до сих пор молча слушавший, повернулся к спросившему.
— Позволь мне, Мартин, — заговорил он. — Мой несчастный друг так расстроен, что не способен говорить связно. Прежде чем ты поймешь его, наступит обеденный час. Разве не так, Пере?
— Так, Пере, — ответил сидевший во главе стола. Эти два человека, Пере Видаль и Пере Пейро, знали друг друга много лет и часто обменивались этой избитой шуткой.
— Словом, — заговорил Пере Пейро, — кто-то — возможно, жена, которая поумнее его, — прошлой ночью устроил дону Арнау побег из тюрьмы. Наши проблемы, так или иначе, кончились бы, если б его судили сегодня утром, как и предполагалось. Его бы оправдали по предъявленным обвинениям или казнили бы за измену. Если помнишь, мы вчера составляли планы на оба эти исхода. Но не ожидали, что он исчезнет, как утренний туман.
— Где он? — спросил Рамон Хулиа.
— Мы не знаем, дон Рамон, — ответил Видаль. — В том-то и проблема.
— Наверно, уже покинул Руссильон, — сказал Пейро.
— Не вижу никакой проблемы, — сказал дон Рамон. — Мы можем разделить между собой его долю.
— Проблема в том, что будет с нами, сеньор. Суд решил бы, совершено ли преступление, — сказал Пейро с видом человека, который пытался объяснить это уже несколько раз. — И если было, могли бы нас счесть причастными к нему.
— Сеньор виконт, которого я представляю, не потерпит, чтобы на него упала хотя бы тень, — твердо сказал Мартин.
— Этого никто из присутствующих не хочет ни сеньору виконту, ни кому-то из нас, — сказал Видаль. — Это было бы ужасно. После всех наших трудов…
И с отчаянием взглянул на дона Рамона.
— Это ужасно. И единственный способ уцелеть, — сказал Пере Пейро, — держаться друг за друга. Если погибнет один из нас, все остальные погибнут тоже.
— Только не сеньор виконт, — упрямо сказал Мартин.
— Возможно. Но его управляющий погибнет, — сказал Видаль с ноткой злобности.
— Пора откровенно обсудить то, что нам известно, — сказал Пейро, — и скрывать это от всего мира.
— Пере, мой друг, ты в жизни ничего не скрывал, — сказал Видаль.
— Возможно, — сказал Пейро. — Мне раньше не грозила опасность лишиться головы. Прежде всего, знает ли кто-нибудь точно весь груз, что находится на борту этого судна?
Все переглянулись. Никто не произнес ни слова.
— Я знаю, что было много разговоров о разных вещах, — с беспокойством сказал Мартин. — Но чтобы знать точно…
— Кто руководил погрузкой? — спросил Мартин.
— Это собирались сделать он, Арнау, и его управляющий, во всяком случае, так мне говорили, — сказал Пейро.
— А когда судно отплывает?
Мартин поднял руку от записки, которую писал, чтобы обмакнуть перо в чернила.