- Сила любви в самоотдаче, - Чуть помедлив, сказал Аркадий Львович.
- Умница, - Похвалил его Вениамин Алексеевич, - Абсолютно точное определение. Мерилом любви может служить только степень жертвенности. Что ты можешь отдать ради любимого? Карьеру, талант или саму жизнь? С Соней всё ясно. Она перешагнула через себя, перечеркнула прежнюю жизнь и даже пошла наперекор моей воле. Она рисковала всем. Чем, Вы, Алексей, можете козырнуть? Чем можете пожертвовать?
Очередной вопрос доконал Алексея. "Какой ответ ему нужен? Куда ещё его заведёт больная фантазия? Всё решил для себя, во всём разобрался, чего ещё ему надо?"
- Да Вам и жертвовать-то нечем, - продолжал разглагольствовать хозяин. - Карьера - пшик, слова доброго не стоит, семья и так разваливается. Если только жизнью пожертвовать? Цена достойная - жизнь за любимую. Как?
Видя удивление на лице Скворцова, он поправился:
- Я, наверное, не так выразился, не саму жизнь, а свободу жизни, просто свободу. Так яснее?
Алексей поморгал. Он, что, ослышался? Что за бред нёс хозяин? Сейчас зима, а не весна или осень, когда у шизофреников обострения. "Какие жертвы? Какая жизнь? На дворе конец двадцатого века. Прогресс повсюду. Оспу, чуму победили. ООН сколько лет рулит миром, а тут средневековье какое-то со своими прибамбасами".
Вениамин Алексеевич видимо прочитал это в глазах Алексея.
- Я, наверное, выгляжу сумасшедшим? - Спросил он и не дожидаясь ответа, возвестил, - Всё, что я говорю, имеет отношение к проверке препарата под названием "эликсир любви". Меня интересует, насколько глубоко он воздействует на человека? Как убедиться в этом?
Он выдержал паузу и заговорил снова:
- Я, кажется, знаю что сделать. Вот мы сейчас попросим Соню исполнить стриптиз, прямо сейчас и прямо здесь. Сделаешь, Сонечка?
Алексей никогда не видел таких круглых, от удивления, глаз у девушки.
- Я что-то не то сказал? - Принялся ёрничать Вениамин Алексеевич. - Мне всегда казалось, что каждая женщина гордится своей фигурой, не против взглядов мужчин. Раздеться для любимого - милая шалость, не более.
- Но не для всех, - Впервые за вечер подала голос Соня.
- Похвально, - Непонятно чему обрадовался Вениамин Алексеевич, - Ты нисколько не изменилась, Сонечка, те же идеалы, что и раньше. Обнажиться для единственного - это одно, а ради всех - это бесстыдство, предательство, блуд. Просто замечательно, что ты так считаешь. Это сейчас нам ой как нужно. Такое отношение возьмем за нулевую отметку. Значит исполнение стриптиза от тебя потребует насилия над собой, жертвы, о которой мы говорили. Ставлю вопрос по-другому - а если делать стриптиз не для публики, а ради любимого, ради его жизни, здоровья? Представь, ты гордо отказываешься, а я приказываю сломать или прострелить ему руку? Тогда как?
Самое время пришло возмутиться Алексею. Он попытался было выбраться из кресла, встать в позу, гневно возмутиться, как вдруг замер под дулом пистолета. Охранник, о присутствии которого успели позабыть, вытащил "Макарова" и сунул под нос Алексею. Словно не замечая трепыханий Скворцова, хозяин продолжал спрашивать:
- Как поступишь в этом случае? - Вопрос адресовался Соне. - Решать тебе. Уговаривать не стану и даже до трёх считать не буду. Через пять секунд скажу "раз" и Олег прострелит ему руку. Через минуту следующую, потом ногу, и так далее. Отсчет пошел.
Сказано это было негромким и будничным голосом, словно Вениамин Алексеевич не угрожал, а, скажем, считал вагоны проходящего мимо товарняка, и потому его словам верилось. Соня молча отошла к шкафу, включила стоящий на его полке магнитофон. Музыка в стиле "Бумбелок", взорвавшаяся в динамиках, ей не понравилась. Она вынула кассету и небрежно отбросила назад через плечо. Из стопки других кассет она выбрала нужную и вставила её в магнитофон. Музыка оказалась незнакомой Алексею и очень красивой. Ревностью кольнуло сердце. Что бы там не говорил хозяин о скромности своей секретарши, уж больно мелодия, выбранная девушкой, подходила для эротического танца. Соня покачала бедрами в такт музыке и изящно повернулась к мужчинам. Пальчики с кровавым маникюром пробежались по черным пуговкам блузки, играя, снизу вверх, потом вниз и уже медленнее вверх. Они задержались немного и вспорхнули десятью божьими коровками над головой, взъерошив волосы, и оказалось, что верхняя пуговка уже расстегнута. Как ни больно видеть это Алексею, гляделось такое красиво. В другое время, в другом месте он с удовольствием поглядел бы на танец с раздеванием, но Соня сейчас исполняла его для других. И этого не остановить. Глаза других, словно сальные пальцы, будут ощупывать фигурку девушки, касаться её обнаженной груди, скользить по трусикам, пытаться залезть под них.