"В принципе не все так плохо, - успокаивал он себя, - Все так живут". Потому-то и к своим проказам на стороне он относился без лишнего самобичевания. Смешно сказать, но Алексей в первый раз изменил жене на шестом году супружеской жизни. Случилось это в командировке, в другом городе. Девушка из соседнего номера была придавлена каким-то внутренним горем и сама желала этого. Сосед по гостиничной койке по схожему случаю изрек: "Если приглашают, значит, рассчитывают на большее чем стакан чая. А обижать человека не следует". Алексей принял это к сведению и уже никогда не упускал своего. Он интуитивно чувствовал ту женщину, которая могла быть с ним, и ограничивался минимумом ухаживаний для достижения цели. Романы его легко возникали, продолжались недолго и безболезненно заканчивались, не оставляя в душе сердечных ран. О его любовных похождениях не шептались за спиной, и, слава богу.
Скомкав разговор с любовницей (теперь, скорее всего бывшей), он вернулся на место, полистал бумаги Аркадия Львовича. Ничего дельного в голову не приходило. Алексей посмотрел на часы. До обеда чуть больше часа. Перелистал бумаги в обратном направлении. Ничего не дало. Сосредоточиться не удавалось. Мешала тишина. Обычно в лаборатории было шумнее. Алексей огляделся. Стуков что-то писал, Архипов делал вид, что изучает справочник, а сам читал детектив из выдвинутого ящика стола, Ковалева наводила порядок на лабораторном столе. Вроде бы все как всегда. Скворцову же казалось, что атмосфера лаборатории наполнена неприязнью к нему как к выскочке. "Я что, виноват?" - хотелось спросить их. Тридцать лет жизни еще не принесли мудрости. И он по-детски обиделся: "Сейчас попадаете от зависти". Лучшего момента как предъявить на свет лотерейный билет Вениамина Алексеевича, он не нашел.
Алексей выбрался из-за стола, прошел по лаборатории туда, где копошилась с пробирками лаборантка Ковалева.
- Золотце, как дела? - спросил он, подходя вплотную.
- Путем, - через плечо бросила Ковалева, продолжая мыть пробирки, - Тебе чего?
- Помоги проверить, - в руках Алексей держал билет и газету Вениамина
Алексеевича.
- А сам чего? Сверяй цифры и все. Возьми на столе линеечку, с ней удобнее.
- Мне никогда не везло. По гороскопу в этом месяце у меня финансовый успех, возможен выигрыш в лотерею. Деньги нужны позарез, а рука моя несчастливая. А ты у нас удачливая.
- Давай, - она перекрыла воду и вытерла руки, - Ты же раньше никогда не играл.
Она забрала билет и газету у Алексея и прошла к своему столу.
- Теща подарила. Сам-то я не верю.
Он специально обратился к Ковалевой. Играть в различные лотереи было ее бзиком. Еще в эпоху розыгрышей ДОСААФ она как-то умудрилась выиграть швейную машинку. С тех пор это стало ее манией. Более чем скромный оклад лаборанта не позволял ей жить по потребностям. В свойственной любому обывателю манере, она мечтала решить материальные проблемы разом. Другой на ее месте давно бы забросил это занятие и оплакивал убытки, но Ковалева какие-то крохи выигрывала. Чем и подкармливала свою веру в удачу. Так что спорить с ней на эту тему было бесполезно. Архипов, смеясь, говорил, что из всего этого есть определенная польза. Он выпросил у Ковалевой старые лотерейные билеты и оклеил ими шкаф с препаратами, прикрыв тем самым пятна от пролитых реактивов.
Ковалева внимательно разглядывала таблицу, проводя наманикюренным пальчиком по колонкам цифр. Их разговор не оставил без внимания любопытного Архипова. Он не поленился оставить чтение и подошел к ним:
- И ты Брут? - Спросил он Скворцова.