Быстро, как если бы у нее имелся верный план, она отобрала из их утвари большой медный чайник, тот, который Стерн принес неделю назад из маленькой лавки на Бродвее. А еще длинную веревку из сыромятной кожи, сплетенную Стерном в их долгие совместные вечера. И крепко привязала ее конец к дужке чайника. Тщательно осмотрела револьверы, полностью их перезарядив. Один положила близ спящего. Другой убрала на свою мягкую теплую грудь, где плотно стянувшая тело шкура тигра удерживала его, чтобы в любой момент можно было легко выхватить. Затем Беатрис бесшумно прошла к двери в коридор. Оттуда, задержавшись на секунду, оглянулась на раненого. Слезы застили ей глаза. Слезы радости. «А теперь ради тебя я сделаю все, — прошептала она. — Все на свете. О, Аллан, если бы ты только знал. Ну что же, прощай». И она его покинула.
В тиши комнаты их дома, который они соорудили для себя посреди хаоса и руин, лихорадящий больной лежал молча и неподвижно, и его учащенный пульс отдавался в горле. Снаружи в лесу, очень далеко и очень слабо, опять приглушенно забил барабан. И медленные тени, удлиняясь наискось через пол, сообщили, что день клонится к вечеру.
Глава 27. За работу
ИНЖЕНЕР ПРОБУДИЛСЯ ВНЕЗАПНО и обнаружил, что дневной свет угас и воцарились сумерки, погрузив все помещение в полутьму. Он пришел в смятение и готов был заговорить, но благоразумие его от этого удержало. С мгновение он не мог вспомнить, что, собственно, случилось и где он, но над ним уже нависло могучее ощущение таящегося рядом зла и грозной опасности. Оно побуждало его не нарушать тишины. Не кричать. Исступленная жажда ускорила возвращение памяти. И вот он вспомнил все. По-прежнему слабый и разбитый, но отдохнувший благодаря сну, он сделал несколько шагов к двери. Где Беатрис? Он один? Что бы это значило?
— Беатрис, о, Беатрис! — хрипло позвал он, стараясь делать это не слишком громко. — Где ты? Ответь!
— Здесь! Иду! — услышал он ее голос. И вот неясно увидел ее в дверном проеме.
— Где ты была? Как долго я спал?
Она не ответила на вопрос, но быстро подошла к нему, взяла его руку, а своей погладила его лоб.
— Теперь лучше? — спросила она.
— Намного. Скоро я буду в полном порядке. Это не беда. Но что ты делала все это время?
— Идем. Сейчас покажу.
И она повела его в другую комнату. Он последовал за ней с растущим изумлением.
— Приступа не было?
— Нет. Но барабаны бьют уже давно. Слышишь?
Они прислушались. До них донесся глухой однообразный звук, предвестник войны. Стерн невесело рассмеялся и закашлялся, сказывалась жажда.
— Много добра принесет им этот концерт, — заметил он, — когда дойдет до встречи этих мягконосых с тридцать восьмым калибром. Но скажи, что ты хочешь мне показать?
Она быстро подошла к грубому столу, взяла блюдо и вернулась к нему.
— Сперва выпей, — предложила она. Он в изумлении взял блюдо.
— Что? Кофе? Но…
— Пей. Я свой уже выпила. Ну!
Ошеломленный, он повиновался. И осушил всю порцию единым глотком, затем долго и протяжно вздохнул.
— Но это означает, что есть вода, — воскликнул он с новым пылом. — И…
— Посмотри, — указала она. На угольях круглого очага стоял медный чайник, полный на три четверти.
— Вода? Ты добыла воды? — Он вытаращился перед собой в изумлении. — Пока я спал? Но где…
Она рассмеялась, ликуя всей душой.
— Да это же пустяки, — заверила она его. — После того что ты сделал для меня, это сущие мелочи, Аллан. Помнишь тот большой провал, возникший при взрыве котла? Да? Когда мы туда заглядывали до того, как рискнуть пойти к роднику, я заметила, что внизу порядочно воды. Стоячей воды, которая вылилась из котла и осталась на твердом глиняном полу среди треснувшего цемента. Я всего-навсего подняла немного, отфильтровала и вскипятила. Вот и все. Как видишь…
— Но, боже мой, — вырвалось у него, — ты хочешь сказать, что ходила туда одна?
Она опять рассмеялась. И ответила:
— Не одна. Один из револьверов был так добр, что составил мне компанию. Конечно, по главной лестнице не пройти. Но я нашла другой путь в восточном конце здания, там есть лестница, которой мы еще не пользовались. Она, кстати, может еще пригодиться в случае… скажем, отступления. Как только я добралась до аркады, остальное было легко. Я, видишь ли, привязала к ручке чайника конец кожаной веревки. Ну, тогда только и осталось, что…