И не использует…..
Глава 30
Редвудс побережье Дель Нотре 1890 год.
По лесу эхом проносится звериный крик. Крик полный боли, злобы и отчаяния.
— Что я натворил? Что же я натворил? — шипит, как уж мужчина.
Тело возлюбленной, что содрогалось в смертных муках с жадным хрустом поглотила земля, словно забрала то что принадлежит ей по праву. Луна же траурно спряталась за облака чтобы кромешная тьма покрывалом укутала лес.
Мужчина медленно озирается вокруг, как дикое животное вытягивает шею и напрягает слух, явно ожидая, что вот-вот выпрыгнет свидетель его бесчеловечного, трусливого поступка и уличит его.
Он ждёт, пытаясь заглушить громкие стуки сердца — оно звонко бьются о ребра. А глаза, что напряжённо вглядываются в темноту, тем временем наливаются кровью. Мысли одна за другой хватают друг друга раздувая и разворачивая в голове самые немыслимые последствия свершенного преступления.
Но идут минуты, а никто так и не появляется. И казалось бы, он должен быть рад, но в душе, где то отдаленно саднит. Он с досадой признаёт, что ни одна из Викканок не пришла к Оркид на помощь, сама Богиня отвернулась от неё.
— Вот что ты предпочла любви! Им плевать на тебя! Ты никому кроме меня не была нужна! — кидает он куда то-то в пустоту зная, что дух хранительницы точно гуляет уже среди деревьев. Ведьмы даже после смерти не покидают свою обитель. Большинство людей пытается жить следуя опреденному своду правил дабы не грешить лишний раз и попасть после смерти в райские сады. Викканки же рождаются в раю и после смерти остаются его частью.
Дрожь в руках потихоньку утихает, и разум молодого мага наконец берет главенство над чувствами.
«Пора действовать! Уничтожь противника раньше, чем он вступит в игру и тебе не придётся ни с кем соревноваться! Власть будет в твоих руках».
*******
К телу, что казалось окончательно превратилось в морскую губку медленно возвращается чувствительность. Последние слабые мурашки спрыгивают с кончиков пальцев и я осторожно приоткрываю глаза.
— Элери, — слышу как облегченно срывается мое имя с губ мужчины. Он тревожно вглядывается мне в лицо, пока победоносный лай Бегемотика эхом пляшет по комнате. Бен старательно ищет мой взгляд, я же старательно избегаю его. Ведь в моих глазах плещется трудноскрываемая ярость, я готова вцепиться в горло бывшему боссу за то что он скрыл истинный мотив нашего опасного путешествия. Это не праздное любопытство с его стороны и никак не связано с одноименной компанией. Я то думала, он помешанный на парфюмерии трудоголик….
«С тобой я разберусь позже»
Не будь он так занят помогая мне встать, возможно он бы заметил как презрительно скривились мои губы и как сложно мне унять дрожь. Стоило ступням коснуться земли, я качнулась еле балансируя на двух железных палках, что зовутся ногами. Я намеренно отвергаю протянутую руку Бена, хоть и шатает так будто в гамаке у старика Кинсли уснула.
— С возращением, дорогая. Сразу прошу прощение за мою резкость, я дорожил этой книгой. К ней никто не должен был прикасаться, — я медленно поворачиваюсь в сторону кресла на котором восседает маг, — Она волшебная, понимаешь о чем я? — в его взгляде на секунду мелькает сомнение.
Я молчу, всеми силами пытаясь унять внутреннюю дрожь. Невероятно! Передо мной сидит могущественный маг.
Тот кто сумел погубить целую религию — огромное могущественное движение сильных женщин.
Тот кто обманом заполучил бессмертие.
Тот кого я должна опасаться.
— Ты вероятно испугалась моего помощника, он бывает резковат, прошу и его простить, — вполне искренне извиняется Варун.
Я громко сглатываю, но слова не могу произнесни. Язык буквально прилип к небу. Меня сжирает страх. Самый влиятельный маг— он меня съест и даже кости не выплюнет, на что я надеюсь?
— Ты хорошо себя чувствуешь? — заботливо осведомляется Бен, будто минутами ранее здесь не разыгрывалось на меня нападение. Я перевожу взгляд со старика на Бена. И понимаю, что все же больше внутреннее содрогание во мне вызывает никто иной, как Мирт. Он парализует меня одним своим крысиным взглядом. А вот с магом я кажется справиться смогу…Нет мне только кажется….
«Есть ещё сомнения что ты ведьма?»— язвительно интересуется голос той самой рыжей бунтарки, что живет во мне.
— Нет, — вслух отвечаю.
— Тебе снова нехорошо? — одним плавным движением, словно рысь подлетает ко мне Бен.
— Нет, — ровность собственного голоса пугает даже меня.