Но этот порядок, возможно, был только внешним… Мы же не знаем, насколько то, что с ней случилось, изуродовало ее изнутри. Немота только внешний признак пережитого ею потрясения — убийства отца, о котором запрещала ей говорить мать. Но на что способна такая девочка?
— А вы, Гор, как думаете? — Аня переадресовала вопрос подошедшему доктору.
Горенштейн уже отправил свою “разгипноти-зированную” пациентку домой и теперь был свободен.
— Как вам сказать… — Доктор задумался. — Видите ли, друзья мои, Марина очень любила отца. Это безусловно. И, возможно, в той трагической ситуации встала на его сторону. Ведь Скворцов, если не считать некоторого “отклонения”, был нормальным, заботливым, любящим отцом. К тому же дети всегда оправдывают родителей, что бы те ни делали.
— То есть вы хотите сказать, что ее не смущало то, что он делал?
— Может быть, и не смущало. Она, напомню, была совсем маленькой девочкой, которая еще не знала, что такое хорошо и что такое плохо. А папа, возможно, объяснил ей, что то, что он делает, совсем не страшно.
— И в какой-то момент, скажем, года три назад, Марина Скворцова, возможно, после какого-то происшествия, ставшего дополнительным катализатором, решила продолжить папино “дело”? Яблоко от яблоньки.., да? Возможно, она не сама решила, не сама додумалась… Возможно, ей сделали предложение, от которого она не смогла отказаться, правда? Какой-то человек, которому она не могла отказать, авторитету которого доверяла безусловно? Это мог быть возлюбленный… Или какая-нибудь “вторая мама”?
— Ну, милая, дорогая Аня, таких допущений делать я не имею никакого права! — довольно резко отрезал Гор.
— Соломон Григорьевич, — осторожно спросила Аня, — а Немая рассказывает вам обо всем — до донышка?
— Не думаю… По-моему, есть что-то, на что у Немой существует еще более сильный запрет, чем на детские впечатления. И она начинает биться буквально в истерике, едва только об этом заходит речь.
— Это когда вы спрашиваете о ее сегодняшней жизни?
— Да.
— А говорить она по-прежнему может только с вами — и в состоянии гипноза?
— Увы…
— И.., как же все будет дальше?
— Надо продолжать работать. Она перспективная.
Глава 11
Милиционеры наспех присыпали разрытые под яблонями ямы.
Трагически вздыхая, хозяйка дома проводила “гостей” до калитки и заперла ее вслед за ними на крепкую щеколду.
Эта бедная женщина — впрочем, надо признать, недурно поправившая свои финансовые дела, — конечно, даже и не подозревала, насколько она окажется правой. Ну, насчет того, что после раскопок ей тут, может статься, житья не будет.
Так оно и вышло. Такой домик, подумала Светлова, теперь вполне может стать музеем криминалистики — музеем под открытым небом.
И поток любопытствующих и жадных до ужасов граждан не иссякнет на долгие годы.
Только вряд ли такая дама переедет теперь из Рукомойска. Анна подозревала, что хозяйка дома просто станет брать плату за посещение.
Луна, висящая на ветках яблонь, побледнела. Светлова хотела только одного — спать, спать и спать.
Эх, проспать бы эдак часиков двенадцать!..
Но не тут-то было… Уже в десять утра ее разбудил телефон. Едва услышав в трубке: “Это Богул”, Аня поняла: что-то случилось.
— Отарик нашелся! — с трудом скрывая ликование, сообщил Богул.
— Что вы с ним делаете? — забеспокоилась Аня.
— Я его, представьте, не съел! Тоже мне… Заступница! Я его.., расспрашиваю. Всего лишь! Только вот приступил…
Расстояния в городе были еще те… Через полчаса Светлова была уже в милицейском пятистенке. Слово, вместо которого Светлову так и тянуло постоянно говорить: “застенке”.
И ровно столько же, минут тридцать, понадобилось Богулу, чтобы получить ответ на бесконечно интересующий его вопрос.
Наверное, это был самый короткий допрос в мире… Рекорд для Книги Гиннесса.
У стола сидел напуганный и какой-то немного растрепанный Отарик.
— Это он сам.., явился сюда такой непричесанный, — торопливо предупредил Богул, уловив Анин подозрительный взгляд. — Я его только спрашивал.
— А он только отвечал! И потому такой помятый. Понятно… Ну и что он сказал? Откуда у него часы?
— Держитесь крепче!
— Держусь.
— Немая подарила.
— Что?
— Да, представьте… Романтический подарок от любимой девушки.
— Так… Интересно.
Богул покосился на Кикалишвили и подмигнул Светловой:
— Может, покурим?
Некурящая Светлова ответила взглядом на многозначительное подмигивание Богула.
— Покурим.
Лейтенант вышел следом за Светловой в коридор.
— Ну, что вы обо всем этом думаете? — сразу спросил он.
— А девушка не намекала ему, хотя бы жестами, откуда у нее появилась возможность делать такие подарки?
— Вы хотите знать, не рассказывала ли она ему о часах?
— Да, откуда появились у нее такие часики?
— Ну, разумеется, Аня, я не дурак. Первым делом, знаете ли, поинтересовался.
— И?
Лейтенант иронически хмыкнул:
— “Жестами”! Скажете тоже… Это почти как шутка Фоменко на “Русском радио”: “Мальчик жестами объяснил, что его зовут Хуан”.
— Мне уже не смешно, — Светлова вздохнула. — Я совсем запуталась с этой Немой… Ну? Так что он сказал?
Богул покачал головой:
— Нет. Кикалишвили клянется, что ничего не знает о том, откуда она взяла такие часы. Хоть и не отрицает, что находился с Немой в романтических отношениях.
— Интересно, как он с ней все-таки общался?
— Увы, они говорили только на языке любви, а на этом языке историю появления часов да еще с подробностями, необходимыми для следствия, не расскажешь!
— Получается, напрасно мы радовались, что Отарик нашелся. В общем, — это…
— Да, в общем, вы правы.., это тупик. — Богул взглянул на Светлову с самой кислой из всех имеющихся в его арсенале гримас и произнес слово, которое вертелось неотвязно в голове у нее самой: тупик.
— Богул, но почему вы все-таки ему верите, этому Старику? Насчет часов? Может быть, он врет, что это Немая ему их подарила?
— Скорей всего не врет.
— Как так?
— А так… Вы еще кое-чего не знаете.
— Поясните.
— Фамилия его все карты нам путает.
— Кикалишвили?
— Ну да… Я тут навел справки дополнительные… Оказывается, он двоюродный брат знаменитого Джимми… Кузен, так сказать.
— Джимми? — с недоумением взглянула на Богула Светлова. — Не понимаю…
— Это очень известная в криминальном мире личность.
— Что за личность?
— Да есть такая знаменитая парочка… Два угонщика автомобилей, наркоманы Джимми и Джонни.
— Угонщики автомобилей?! — ахнула Светлова.
— Представьте… Увы! Угонщики автомобилей. Грузины. Работают в Москве. Обычно они отслеживают покупателя автомобиля. Ждут, когда тот заедет купить сигнализацию — как правило, так все покупатели делают. Пока хозяин занимается покупками, они за пять минут выбивают окно…
— Ювелирно, — похвалила Светлова.
— Да, в мастерстве парочке не откажешь. Кстати, это фирменный стиль именно грузин угонщиков. Например, ингуши ленятся вскрывать авто. Они просто-напросто выбрасывают водителя из машины. Грубо, но и эффективно… А вот грузины работают ювелирно.
— Ну и дела!
— Вот и я говорю… Спрашивается, имея такого кузена, вы бы бросили на дороге дорогущую иномарку?
— Вопрос в самую точку…
— Что же это получается?! Кузен Джимми, понимаете ли, трудится не щадя живота, выслеживая где-то там в Москве лопоухих автовладельцев, а Отарик тут у нас разбрасывается доставшимся ему добром? Ему что, брату трудно позвонить?
— Да… — Светлова вздохнула. — Наверное, я бы не бросила при таких условиях машину… Но у меня, к счастью, нет таких кузенов.
— В общем, это тупик. Отарик явно ни при чем в этой истории с часами.
— Ну, хорошо: пусть Отарик Кикалишвили не причастен к исчезновению этих людей… Потому что, если бы виновен был он, исчезали бы прежде всего автомобили. При таких-то родственных связях… Пусть так. Согласна.