Куда делась та нежность, то очарование, что настигло меня на реке? Почему я такая непостоянная? Поиграла с ребенком как с куклой, потом надоело и можно забросить ее в какой-нибудь шкаф. Но ведь живого человека не забросишь.
Я успокаивала себя тем, что к своей дочке, я отнеслась бы иначе. Ведь она будет частью меня. И все лучшее в себе я отдам ей. А вдруг опять лгу себе? Вдруг я действительно люблю только себя, как однажды упрекнула мама. Мама... Она приехала вчера. Мы разговаривали вечером, и я сказала:
— Хочу такую же маленькую дочку, как Настя.
— Давай. Заводи. Только учти, что я-то с ней возиться не буду.
Я знаю, что в мои годы, в моем положении иметь детей стыдно, а хотеть иметь детей когда-то в будущем тоже стыдно? Мама, почему ты не можешь меня понять? Почему ты не можешь просто поговорить со мной об этом, о детях, о любви, о семье. Почему даже разговоры на такие темы тебе неприятны? Ведь будут же у меня сын и дочь.
Знаешь, где-то внутри опять противный голос:
— Тебе это надо? Уже через неделю тебе наскучит это крикливое нелепое создание. Что ты будешь делать потом? Ведь для тебя ребенок – это хорошенькая куколка в розовых пеленочках. А ты знаешь, сколько времени и сил забирает эта «куколка»?
Я вспомнила еще один случай. Когда-то в детстве я просила у небес послать мне какую-нибудь зверушку. Я шла с папой по лесу и думала, вот бы найти раненную птичку или больного бурундука. Я хотела ухаживать за кем-то, приручить, заботиться. Но ты быстро образумил меня, Господи.
Как быстро мне надоела перепелка с перебитым крылом. Папа привез ее с охоты. Маленькая белая сова тоже заинтересовала лишь на миг. Только необходимость заставляла меня кормить щенка, выгуливать его.
И я почти совсем не огорчилась, когда папа продал кроликов. Кролики жили у нас долго. И последние два года я ухаживала за ними одна. С ними связано много приятных моментов моей школьной жизни. Я резала траву в ограде и за ее пределами, заготовляла ее впрок. Это был для меня прямо-таки ежедневный ритуал, я быстро выучила, какие листочки кролики едят с большим аппетитом свежие, а какие нужно подвялить и предложить на другой день.
Мои питомцы особенно обожали грубовато-матерчатые лопухи и сочные листья пырея, да впрочем все злаки: метлик, костер, лисохвост. Как сойдет утренняя роса, летом я уходила за село и там на окраине поля собирала-срезала в мешок душистые головки клевера, траву ромашки, пастушью сумку, полынь и лебеду. Первое время мою добычу осматривал отец и вытаскивал из охапки ядовитый лютик и дурман, подсказывал названия растений, учил различать виды крестоцветных и бобовых. Теперь многие знания пригодятся, я же будущий биолог.
На зиму я сушила для кроликов охапки малиновых прутьев, в подполье складывала в отдельные ящики самые мелкие корнеплоды моркови. Я в самом деле любила своих пушистых друзей и очень плакала, когда умерли двое особенных малышей у молодой парочки. Интересно, у родителей с угольно-черной шкуркой вдруг появились в первом помете два абсолютно белых детеныша. Я так радовалась, представляла их взрослыми большими кролами! А через несколько дней они погибли.
Папа сказал, что крольчиха сама задавила их. Они ведь были не похожи на остальных. «А такие вот, индивидуалисты, чаще и пропадают», - объяснил мне отец. И раз я уезжаю в город на учебу, то за кроликами уже некому ухаживать. К тому же отец давно говорил, что ему жаль их забивать. "Ростишь, ростишь, гладишь, беседуешь с ними, а потом обухом по голове - тюк и растягивай тушку на перекладине за обе лапки, взрезай мягкое брюшко, подставляй таз для теплой требухи... Больше не хочу!"
Я тщательно искала в себе хоть какие-то признаки огорчения от расставний с питомцами. Но после смерти тех беленьких малышей, мне вдруг стало все безразлично. Я скоро уеду в город и начнутся другие заботы, тут уж не до сантиментов.
Вообще, стала замечать, что в последение годы отец изменился - забросил охоту, продал ружье. Стал как-то мягче в движениях, больше не ругается с мамой, будто полностью передал ей главенство над домом. Это хорошо, так мне проще будет оставить их вдвоем.
3 августа
Разбирая старые журналы, что раньше выписывали родители, нахожу много интересного. В «Советском воине» привлек внимание отрывок из дневника Владимира Чивилихина. Меня поразили те условия, в которых ему приходилось жить да еще и учиться. Тут же вспомнились рассказы бабы Ани о ее послевоенной жизни: