Сегодня звонила родителям домой. Бабу Нину недавно привезли домой из больницы. Видимо, еще там накачали успокоительными, она спит уже третьи сутки. Мелькнула мысль – лучше бы ей вовсе не просыпаться. Жестоко? Значит, пусть живет в муке беспамятства, мучая моих родителей? Папа уже давно заплатил все сыновние долги. Он достоин спокойной жизни. И мама тоже.
15 декабря
Уже несколько дней подряд бываю в церкви. Просто непреодолимое желание пойти туда еще раз, поставить свечи перед теми же иконами и просить, просить покоя для них всех – каждому своего покоя. Баба Нина все еще не просыпается, «ходит» под себя. Отец весь извелся. Господи, дай им силы! Надо выстоять сейчас. Надо удержаться. Скоро станет легче. Я точно знаю, что это наше последнее испытание на изломе веков. Хотя какое дела Миллениуму до наших обыденных проблем.
Теперь все иначе
18 декабря
Знаешь, эти дни самые необычные за всю мою недлинную жизнь. Даже не знаю с чего начать. И смешно и стыдно одновременно. Хочется, трясясь от смеха, уткнуться в подушку, пряча глаза, полные стыда. Вечером в субботу к нам зашел Сережа, попросил меня помочь разобраться в заданиях по химии. У старшекурсниц опять были какие-то гости, и мы пошли заниматься в его комнату.
Оказались там одни, соседи Сережи разъехались на выходные по домам. По химии задачки быстро решили, потом он стал показывать свои книги, фотографии, коллекции насекомых с юга. Рассматривая атлас-определитель растений, мы легли рядышком на кровать, так было удобнее.
А потом отложили книгу и начали разговаривать. Он вдруг заявил, что когда-то увлекался хиромантией, попросил мою руку. Что в этом странного? Мы сели рядом, теперь он держал мою ладонь в своей. Мы давно знакомы и почти друзья. Сережа коснулся моих волос, высвободил их из пучка, пропускал пряди волос между своих пальцев.
– Ты очень красивая.
Вспоминаю сейчас заново и перед внутренним взором как в тумане пропылвают события той ночи. На тот меня в голове не было ни одной мысли. Я чувствовала только легкую дрожь во всем теле, слышала стук своего сердца. Его лицо было так близко. Я провела пальцем по его щеке, погладила отросшие волосы. Я никогда еще не прикасалась так к чужому мужчине.
Наверно, походила на ребенка, увидевшего вдруг новую, необычную игрушку. Мне хотелось трогать его еще и еще. Узнать ближе. Вдруг Сережа наклонился ко мне и почти коснулся губами моих губ. Я отпрянула в страхе, залепетала: «Не надо…не надо».
Тогда он уткнулся лицом мне в плечо и прошептал: «Прости меня, прости меня, пожалуйста». И я уже не могла сдержать нервной дрожи – казалось, весь мир исчез, все вокруг исчезло – был только он… и я. Заметила, что его тоже трясет. Он отодвинулся от меня и закрыл лицо руками.
– Нет. Мне надо успокоиться.
Потом мы снова легли рядом. Это получилось само собой. Мы легли на его кровать лицом к лицу, укрылись его покрывалом, и он обнял меня. Просто обнял и смотрел так странно, не говоря ни слова. За окном почти рассвело. Ночь пролетела как одно мгновение. Хорошо, что завтра выходной. Иначе, с какой тяжелой головой мы пойдем на «пары». Зачем думать об этом? У нас еще есть время… Что случилось со мной? Что такое я делала?
Я опять коснулась его щеки, кончиками пальцев провела по краешку губ. Он тоже гладил мое лицо, мои волосы. Мы были как дети, нет, как единственные люди на планете – мужчина и женщина, встретившиеся впервые. Как Адам и Ева.
И мы изучали друг друга. Мы касались друг друга так бережно, так чисто. Было хорошо. Почему-то я была уверена, что он и не думал о том, что можно снять одежду и делать что-то еще. По крайней мере, в эту ночь он не думал об этом, по крайней мере, был миг, когда мы были выше чисто телесных желаний. Что же такое было между нами тогда…
Он сказал, чтобы я уснула, и что в семь утра он разбудит меня, но я все-таки поднялась и ушла к себе. Сережа проводил меня до дверей нашей комнаты. Девочки спали, я быстро нырнула в свою узкую, жесткую кровать сжалась под одеялом. Каким-то чудом тут же уснула. Я отложила разбор своих ощущений на «потом».
Я понимала, что весь завтрашний день буду копаться в себе. А это необыкновенное чувство легкости, отсутствия мыслей, чистое блаженство, что посетило меня ночью – исчезнет под грузом сомнений и домыслов. Испытаю ли еще хоть раз нечто подобное…
Сережа зашел утром. Позвал в теплицу на факультет. Нам, наверное, нужно было о чем-то поговорить. Мы сидели под кустами винограда и обнимались. Потом он посадил меня к себе на колени, поднес к губам мою руку. Савченко! Сережка Савченко целовал мои пальцы!