Этого момента мы с братом очень ждем, кажется, самые вкусные пельмени именнно первые, сваренные почти в процессе изготовления их собратьев. В закипевшую воду кладут лавровый лист, семя укропа и мелко нарезанный репчатый лук. Потом бабушка приносит из холодных сеней баночку свежей сметаны. От блюда с готовыми пельменями поднимается душистый парок, но они еще обжигающе горячи, надо набраться терпения. И я с замиранием сердца слежу, как баба Нина открывает маленький угловой шкафчик.
Там хранится старинная икона Казанской Божьей матери - металл уже потемнел и окислился, дерево растрескалось на обороте, но лица матери и младенца словно только что нарисованы, меня всегда это удивляло и завораживало.
На полочке ниже иконы бабушка держала приправы, которыми редко пользовалась: несколько видов перца, зира и кардамон. И сейчас настал подходящий случай, пора доставать маленькую скляночку с молотым черным перцем. Когда подостывшие пельмени оказываются слегка посыпаны остропахнущим порошочком, у меня рот сам собой наполняется слюной.
А если фарш закончится раньше, чем мы используем все раскатанные кружочки теста, можно испечь на "железянке" маленькие лепешки, они получатся сухие и ломкие, их можно макать в чесночную подливку - она готовится очень легко, всего лишь добавить толченого чеснока в мисочку с растительным маслом. Конечно, здорово, если головка попадется ядреная, так мы другой чеснок и не выращиваем.
На десерт бабушка приносила опять же из холодной кладовки сырчики, но обычно мы были уже так сыты, что съедали только по одной штучке этого деревенского лакомства из творога, сахара и сметаны.
Пельменные воскресенья у нас проходили в конце ноября, после того, как забивали свиней, а в октябре мы так же всей гурьбой собирались у бабушки, чтобы заквасить капусту. И это был такой же веселый и вкусный процесс, как лепка пельменей. Кстати, вторая моя бабушка - мамина мама скептически относилась к сибирскому способу разделки теста.
– Ерунда какая эти ваши "колбаски"! Столько времени зря тратите, у нас дома всегда сначала раскатывали круг, а уж потом из него рюмочкой вырезали тонкие кружочки.
Мы пробовали и такой способ, правда, получалось немного быстрее и проще, к тому же все заготовочки для начинки были одинаковы, но обрезки, остатки теста папа привычно скатывал в руках и нарезал дольками, которые потом расплющивал пальцами и укладывал под скалку.
С моим отъездом в город и бабушкиной болезнью пришлось расстаться с некоторыми семейными традициями. Но хочу запомнить их и постараюсь передать по наследству. Готовить какое-то блюдо всей семьей, вместе собираться за большим столом в выходные, вместе обсуждать планы на лето, на год, на жизнь... А уж она-то постарается внести в них свои коррективы.
22 декабря
Сегодня Сережа зашел к нам с шоколадкой. Получил стипендию – всего двести пятьдесят рублей и еще покупает мне сладости. Опять звал к себе. Смотрел так испытующе. Как голодный щеночек на хозяйку. За эти дни ясно поняла, что не люблю его. Но меня к нему невыносимо тянет.
Мне приятны его руки, его слова. И ведь ничего большего я не хочу… наверно. Опять противоречу себе. Может, разум и запрещает, а телу очень нужны прикосновения, мужская ласка.
Сережа разбудил во мне ЧТО-ТО, дремавшее до сих пор, то ЧТО я лишь смутно угадывала в себе. Сережа снова облек мои неясные желания в конкретную форму. Прошло тихое очарование той ночи, на смену пришла жажда познания себя и Его – мужчины, тела мужчины, желаний и возможностей этого тела.
23 декабря
Он просит меня зайти. Говорит, что останется в комнате один на эти выходные. Мне уже к нему нельзя! Я чувствую, что многое изменилось – теперь мы другие. Я точно другая. Хотя, нет! Просто, во мне две Наташи. Одной хочется бежать подальше от его зовущего взгляда, а другая уже предвкушает новые удовольствия новых ночей. Что же делать мне – целой и неделимой?!
24 декабря
Снова была у Сережи. Снова сидели рядом, разговаривали. В полночь улеглись прямо в одежде на его кровать, укрылись его одеялом. Он быстро заснул. А мне совершенно не хотелось спать. Было спокойно и легко. Зря я боялась. За стеной, на кухне болтали первокурсники, этажом выше играла музыка. А он спит у меня на плече.
Я вдруг остро захотела уйти. Я вдруг ощутила комичность этой ситуации, какую-то нелепость. Зачем все ЭТО? Зачем я здесь? Тихонько отодвинула его руку и выскользнула из комнаты.
– Зачем делать сложным то, что проще простого… - так поется в песне «Наутилуса». Я же почему-то все усложняю. И, правда, зачем?