— У тебя должен быть выбор, - убеждала я подругу, - ты уже взрослая, ты можешь сама решать, следовать их убеждениям или нет.
— Да, мне нужно сделать выбор…
Но я прекрасно понимала, что шестнадцатилетней сельской девчонке противостоять воле родителей практически невозможно. В шестнадцать лет ты еще не человек, ты еще настолько мал и глуп, что решать за тебя должны другие – те, от кого ты целиком зависишь, те, кому ты обязан всем.
Рая не пришла даже на выпускной вечер, ведь в программе планировалось шампанское и танцы. К тому же пятеро сестренок и братишка нуждались в присмотре. У самой Раи по жизненному сценарию тоже будет много детей, ведь аборты – это страшный грех, их осуждает любая религия. Использовать "особые" средства, предотвращающие беременность тоже запрещалось.
Помню, летом перед одинннадцатым классом Рае стал нравиться один мальчик. Он приехал из города в гости к соседям. Я видела его – веселый общительный паренек, по-моему, совсем не коварный и не злой. Потом Рая всю зиму переписывалась с ним, они встречались и на каникулах. Быстро крепнущая дружба не вызывала одобрения ее родителей. Весной Рая написала своему Максу последнее письмо:
— Мы с тобой разные люди. У меня другая дорога. Ты очень хороший человек. Прости, что так получается, но писать мне больше не надо. Пусть Господь хранит тебя всегда.
И тогда я первый раз в жизни подумала о том, что мне все-таки повезло. Я была более свободна, чем многие одноклассницы. Кое-что в своей жизни я могла решать сама. Помню, в четвертом классе нам предложили пополнить ряды советской, нет, тогда уже просто российской пионерии. Именно предложили, потому что обязать уже не могли.
С экранов телевизора заговорили о «перестройке». Родители, конечно, остро ощущали перемены, происходящие в стране. А я тогда даже не понимала, что означают слова: «Папа наш вышел из партии». Я отказалась вступать в пионеры. Хотя тогда я много уже знала про «дедушку Ленина» и даже была «октябренком». Но один случай привил мне стойкую неприязнь к красному платочку.
Моя мама была руководителем в шестом классе. Часто после своих уроков в начальной школе я приходила в мамин класс на «продленку». Мамины ребятишки играли со мной, помогали делать уроки. Как-то во время шутливой борьбы, я зацепила галстучек одной девочки. Раздался треск – из красной материи оказался выдран клочок.
Я была несколько смущена, но потом рассмеялась, решив, что Оля поддержит меня и обратит все это в шутку. Мама может купить новый галстук, они стоили совсем немного в нашем универмаге. Да и дома у нас, я знала, лежат целых два новых. Но девочка медленно сняла платок с шеи, разглядывала какое-то время порванную вещицу, а потом, прижав галстук к груди, судорожно разрыдалась. Вокруг повисло напряженное молчание. Нас окружили разом посерьезневшие ребята. Я не понимала, чем все так опечалены. Подошла мама…
Учительница русского языка советовала меня наказать, оставив в комнате совсем одну на несколько часов. Я должна была подумать о том, что совершила. Еще маме рекомендовали несколько детских книг, где красочно описывались подвиги пионеров в годы войны. Но дома, к моему огромному облегчению, мама лишь обмолвилась о моем поступке папе и больше к этому событию не возвращалась. Никакого наказания тоже не последовало. Но, некоторое предубеждение ко всей пионерской атрибутике сохранилось еще на долгие годы. А, впрочем, зря…
Став постарше, я осознала, что пионерский галстук можно было воспринимать хотя бы как частицу того красного знамени, с которым русские солдаты шли в смертельные бои против захватчиков. Под красными полотнищами умирали храбрые люди, защищавшие нашу родную землю и… будущую меня. Оба прадеда мои погибли на Великой Отечественной войне, оставив дома жен с маленькими детьми. Один дед пропал без вести в десанте под Новороссийском, другой еще в 1941 г. при наступлении немецких войск на Москву.
Но до такого понимания нужно было еще дорасти. А взросление мое было очень и очень долгим.
Закончив девятый класс, долгими летними вечерами вместе с другими девчонками я гуляла по сельским улицам. Мы сидели на лавочке за оградой моего дома, шутили, смеялись, глядя мельком на проезжающих мимо парней молодых мотоциклистов.