А вот сапоги у Люси были все те же, большие и обшарпанные. Она дотопала до большой двери в сарай для лодок, где ее брат Руперт держал свои катамаранчики, которые сдавал напрокат летом, их еще прозвали «рупертами». Со знанием дела Люси повернула ключ в замке, толкнула дверь и исчезла. Септимус ринулся за ней.
Внутри было темно. Септимус надел на палец кольцо дракона, и вскоре сарай озарился тусклым желтым светом. Мальчик увидел, как Люси пытается затащить катамаран на маленькую тележку.
– Уходи, – прошипела Люси, заметив, что Септимус вошел в сарай.
– Ты к Саймону идешь? – снова спросил он.
– Не лезь не в свое дело, а? – ответила Люси, силясь втолкнуть тяжелую лодку на тележку.
Септимус взялся за другой конец лодки, и вместе им удалось ее поднять.
– Спасибо, – фыркнула Люси, когда Септимус ухватил тележку за ручку и помог девушке вывезти катамаранчик из сарая.
Вместе они покатили лодку, выкрашенную в кричаще-розовый цвет, вдоль по улочке, туда, где плескалась во рву вода. Стоя в тени, за их потугами с неодобрением наблюдал призрак с длинным острым носом, но ребята ничего не заметили. Когда Септимус столкнул катамаранчик в реку, королева Этельдредда беззвучно топнула ногой от возмущения.
Септимус вручил Люси веревку от лодки и покатил тележку обратно в сарай. Когда он проходил мимо призрака, королева, сверля его недобрым взглядом, прошипела:
– Пунктуальность – добродетель, юноша. Опоздание – порок.
Но из-за скрипа тележки Септимус ничего не услышал.
Он вернулся ко рву и придержал лодку, чтобы Люси могла спокойно забраться в нее. Оба неловко молчали. Девушка уселась и вдруг угрюмо улыбнулась Септимусу.
– Вообще-то, ты неплохой парень, – неохотно сказала она, взявшись за ручки, которые поворачивали причудливые лопасти «руперта».
Септимус ничего не ответил. Люси чем-то напоминала ему тетушку Зельду, от которой он научился тому, что, если хочешь от кого-то что-то услышать, нужно быть терпеливым. Тетушка Зельда была такая же упрямая, как Люси. И Септимус просто ждал, чувствуя, что девушка явно хочет ему что-то сказать.
– Мы с Саймоном чуть не поженились, – вдруг выпалила Люси.
– Знаю, – вздохнул Септимус, – мне папа сказал.
– Никто не хотел, чтобы мы поженились, – добавила она. – Не знаю почему. Это несправедливо!
Септимус не нашелся что ответить.
– А теперь все ненавидят Саймона, и он не может вернуться домой. И это тоже несправедливо!
– Ну так он же похитил Дженну! – напомнил Септимус. – А потом пытался убить ее, меня и Нико. И он чуть не разрушил лодку-дракона. Не говоря уже о Марсии. Он чуть не погубил ее этим внедрением. А еще он…
– Ладно, ладно, – перебила его Люси. – Совсем не обязательно все так занудно перечислять.
И снова повисло неловкое молчание. Септимус решил, что больше ничего от Люси не добьется. Он отпустил веревку и оттолкнул «руперт» от берега.
– Если все же увидишь Саймона, – сказал он, – передай, что его здесь не ждут.
Люси показала ему язык, поставила ноги на педали и начала их вращать. Септимусу было странно это видеть: на таких лодках катались летом для забавы, а посреди темной осенней ночи Люси на катамаранчике выглядела более чем необычно.
– Счастливо добраться, – сказал Септимус, – куда бы ты ни собиралась.
Люси обернулась:
– Я не знаю, где Саймон. Но он прислал мне записку, и я буду искать его. Где-нибудь.
Септимус дождался, пока Люси на ярко-розовом катамаране не завернула за излучину и не скрылась из виду. Он еще немного постоял на берегу, слушая, как в отдалении Люси упорно крутит педали, стремясь к своей цели.
И только когда Септимус наконец повернулся, чтобы пойти домой, он увидел пламя под водой.
8
Пламя под водой
Это было немыслимо. Как огонь может гореть под водой?
Вода была темная, и пламя мерцало в подводном течении, точно свеча на ветерке. Прямо на глазах у Септимуса оно удалялось прочь от устья улочки, двигаясь вдоль стены Замка. Выглядело это так, будто кто-то идет по дну с фонарем или факелом в руке. Ров был глубиной почти шесть метров, а пламя горело, как показалось Септимусу, где-то на уровне четырех метров. Огонь под водой… Это было так необычно, что Септимус, забыв обо всем на свете, зачарованно опустился на колени и начал всматриваться в глубь.