Третий случай был самым интересным из всех. Бабу Бадринатх Банерджи из Бхагалпора, адвокат, зарегистрированный в окружном суде, потерял зрение, то есть полностью ослеп и был вынужден ходить с поводырём. Таким образом, человек, страдающий от глаукомы, с атрофией оптического диска прошёл через руки самых талантливых хирургов Калькутты и был выписан из больницы как неизлечимый! И он попросил меня вылечить его – восстановить зрение. Спросите первого встретившегося вам хирурга, и он изложит вам методики. Но я никогда не исцелял слепого человека, и понятия не имел о своей возможной помощи пациенту; но в месмеризме ничего нельзя сделать, если у вас есть хотя бы капля сомнения: уверенность в себе – обязательная вещь. Сначала я проверил его чувствительность к моему месмерическому току, поскольку то, что я делал, не было лечением посредством гипнотического внушения, но – подлинным, традиционным месмеризмом. С большим удовлетворением я обнаружил, что он был самым чувствительным пациентом, с которым я когда-либо встречался. Слепой, неспособный отличить даже день от ночи, он не мог видеть моих действий, чтобы сделать какие-то предположения по поводу моих целей. Он стоял передо мною, и когда я приблизил кончики пальцев примерно на полдюйма к его лбу, и сконцентрировал волю на своей руке, это подействовало на его нервы, как действует сильный магнит на подвешенную иглу: его голова склонилась вперёд, к моим пальцам. Когда я медленно отводил их, голова также перемещалась, следуя таким образом за ними, пока его лоб не оказался на расстоянии в один фут от пола. Тогда я бесшумно переместил руку к его затылку и сразу повёл его вверх, затем стал тянуть его назад, пока он не потерял равновесие, и я должен был поддержать его своими руками, чтобы не дать ему упасть. И всё это в тишине, без единого слова или звука, могущего дать ему ключ к моим действиям. Чтобы улучшить его состояние, я зафиксировал большой палец своей сжатой правой руки перед одним из его глаз, а левую – на его шее, и заставил жизненный ток течь от одной руки к другой. Мои руки и тело замкнули магнетическую цепь, состоящую из больного глаза, зрительного тракта и соответствующей части мозга. Этот процесс продолжался в течение приблизительно получаса; пациент, остающийся в полном сознании, время от времени по своему выбору давал комментарии. В конце эксперимента он мог видеть тем глазом красноватое мерцание света. С другим глазом было проделано всё то же самое и с тем же результатом. На следующий день он пришёл для дальнейшего лечения. На сей раз, свет перестал быть красноватым и стал белым. Упорно продолжая лечение в течение десяти дней, я был, наконец, вознаграждён, найдя его с восстановленным зрением, способным прочитать самый мелкий шрифт в газете или книге, отказавшимся от поводыря и могущим ходить, где угодно. Мой друг хирург, рассказавший мне о симптомах глаукомы, нашёл глазные яблоки жёсткими, как орехи. Он предложил довести их эластичность до нормы, как у меня самого. Я сделал это к третьему дню простыми пассами и фиксированием моих больших пальцев с "месмерическим намерением", то есть с концентрацией воли, нацеленной на ранее не видящие глазные яблоки. Это исцеление, естественно, повлекло за собой множество обсуждений, поскольку у пациента были письменные свидетельства о его болезни, объявленной высочайшими медицинскими профессионалами неизлечимой; кроме того, его слепота была известна всему обществу Бхагалпора. Два медика, дипломированные специалисты из медицинского колледжа Калькутты, исследовали глаза при помощи офтальмоскопа и написали отчёт об этом в "Индиэн Миррор"[5], откуда, я думаю, он и был перепечатан в "Теософисте". Продолжение лечения было исключительно интересным и даже поразительным. Его зрение дважды постепенно пропадало, и было дважды мною восстановлено; в первый раз после того, как оно сохранялось шесть месяцев, и во второй раз после целого года. В каждом случае, полагая его полностью слепым, я восстанавливал зрение путём получасового лечения. Чтобы выздоровление стало окончательным, я должен был возить его с собой для ежедневной процедуры, пока остатки глаукомы не были полностью искоренены.
Так или иначе, мне чрезвычайно легко удавалось лечить глухоту. Интересный пациент пришёл ко мне 8-го марта. Его брат был (и сейчас остаётся) высокопоставленным чиновником в "Телеграфе", а он сам был настолько глух, что нужно было кричать в ухо, чтобы он что-либо услышал. После утренних сеансов лечения в течение двух дней подряд я проверял его на дистанции от места, где лежал мой дневник до меня. Я произносил слова: "в соответствии с книгой" – и он мог слышать меня, хотя я говорил в тоне обычного разговора на расстоянии в 52 фута 8 дюймов, притом он удалялся от меня, так что я знал, что он "не читает по губам".
Приведу ещё один случай, свидетелем которого я был во время рассматриваемого Калькуттского визита, и он будет последним, поскольку нужно отдать должное и другим записям. Однажды мой славный коллега Норендро Натх Сен обратился ко мне с просьбой, чтобы я посетил индусскую леди, страдающую от тяжёлой болезни, и вынес своё заключение. Муж леди привёл меня в свой дом в его женскую половину, где я увидел его миловидную молодую супругу, лежащую на полу, на матраце в истерическом припадке.
Она лежала в таком положении по шесть-восемь часов ежедневно; глаза были закрыты, глазные яблоки – обращены внутрь, челюсти судорожно сжаты. Она была не в состоянии что-либо произнести. Произошло перемещение зрительного восприятия: она могла читать книгу кончиками пальцев, и воспроизведение строк на грифельной доске подтверждало её необычную способность. Я вспомнил эксперименты, выполненные д-ром Джеймсом Эсдейлом из округа Санджэн, и официально зарегистрированные здесь же, в Калькутте сорок лет назад, и я повторил их. Я убедился, что больная могла читать не только кончиками пальцев, но также и своим локтем и маленьким пальцем одной ноги, но не другой. Она не могла читать ни подложечной ямкой, ни затылком, что, как мне известно, делали другие пациенты, и о чём писали прочие авторы, свидетельствовавшие о месмеризме, но она могла слышать пупком, в то время как я плотно зажимал ей своими пальцами уши, а её муж говорил с нею шёпотом. Болезнь была, конечно, излечима месмеризмом, но я отказался от этого, поскольку уезжал из Калькутты через два дня, а курс лечения требовал, возможно, нескольких дней, если не недель.
Этот случай представляет, как можно заметить, особенно глубокий интерес для психолога, потому что такая вещь, как перемещение способности зрения и слуха в точки тела, отдалённые от надлежащих органов, – факт, не подлежащий объяснению никакой разумной гипотезой материалистического характера. Здесь был ум, функционирующий на периферии нервной системы путём расширения, на самом деле, способностей её органа, мозга. От этого до чуда ясновидения, или интеллектуального исследования фактов на больших расстояниях от тела наблюдателя, всего лишь один шаг.
Позвольте мыслительной способности переместиться из её надлежащего места к одной или нескольким точкам в пределах тела мыслителя, и тогда не будет никакого логического барьера для расширения активного сознания за пределы тела, которое освободит от ограничений конечного с целью осознания Бесконечного.
Пер. с англ. С. Зелинского
У. К. Джадж
САМОУБИЙСТВО – НЕ СМЕРТЬ
Как изучающий теософию и природу человека, я заинтересовался дискуссией о самоубийстве, для которой The World предоставил место на своих страницах. Полковник Инджерсол, обладающий красноречием агностик, изложил свои взгляды на смерть, ничего не предложив несчастному самоубийце за пределами его могилы, что могло бы как-то оправдать этот акт, за исключением возможности трусливо сбежать от ответственности или боли. Те же, кто, как Ним Кринкл, не согласны с полковником Инджерсолом, считают достаточным простого утверждения, что это грех – убивать тело, которое дано Богом. Ни одно из этих представлений не является ни удовлетворительным, ни научным.
5. Учитель К. Х. написал на полях газетной вырезки: "А. П. Синнету. Всё это совершено благодаря силе локона волос, посланного Г.С.О. нашим любимым младшим Чоханом. Я очень прошу вашего друга показать это самым злейшим противникам вашего Общества" –