Элина Быстрицкая с сестрой Софьей. 2010-е гг.
Элина устроилась на трехгодичные акушерские курсы. На самом деле Быстрицкая имела полное право сразу поступить на второй курс, все-таки уже была лаборанткой, да и военная практика наличествовала, но она решила не пользоваться этой льготой. В конце концов, один год ничего не решает, а так можно пропустить что-нибудь важное. В результате закончила курсы с отличием. И приняла пятнадцать детей.
Актерская профессия
Все знали, что Элина Быстрицкая станет врачом. Собственно, другие варианты не рассматривались и не обсуждались. Конечно, врачом, а кем еще, если она уже и лаборантка, и фельдшер-акушерка. Теперь только в медицинский.
Когда она сообщила родителям, что решила поступать в театральный, ее просто отказались понимать. Разве так бывает?! Все или почти все девочки любят наряжаться перед зеркалом и представлять себя великими актрисами, но Эля ничего подобного никогда не устраивала. Любила играть на бильярде, но это не считается.
Как раз напротив, все знали, что она боготворила отца и всегда мечтала пойти по его стопам. Серьезная, умная девочка, тем более прошедшая фронт, вдруг ни с того ни с сего заявляет: мол, всю жизнь мечтала играть на сцене. Бред!
Сама Элина пишет, что просто не решалась заявить во всеуслышание о своей настоящей мечте. А когда заявила, родители потребовали оставить глупости и, если она не желает поступать в медицинский, идти в педагогический. В то время в Нежине наличествовал только педагогический институт, так что особого выбора не наблюдалось. Пришлось подчиниться; впрочем, Элина не теряла надежды, что рано или поздно сделается актрисой.
«Для того чтобы жить, надо знать, чего ты хочешь. А если человек ничего не хочет, то ему и жить не надо»
Когда она решилась во второй раз побеспокоить родителей со своей мечтой? Это случилось уже после войны, отец приехал на побывку из Дрездена, где в это время служил. Элина выбрала, как ей казалось, удобный момент и поставила родителей перед фактом: она поступает в театральный, и точка.
– Хорошо, только сначала я сам посмотрю, что это за институт такой, – неожиданно легко сдался Авраам Петрович. В назначенный день отец и дочь рука об руку отправились в заветный институт. Авраам Петрович надел по такому случаю парадную форму с орденами, на Элине было красивое специально пошитое платье. Девушка шла рядом с отцом по ковровой дорожке, чувствуя себя принцессой.
У кабинета директора при виде такой пары вскочила с места и тут же расплылась в подобострастной улыбке молоденькая секретарша. Еще бы, отец Элины – красивый мужчина, форма ему идет, ордена говорят сами за себя, есть от чего потерять голову. Когда распахнулась дверь директорского кабинета, Семен Михайлович Ткаченко6 вежливо поднялся навстречу гостям.
«– Чем могу быть полезен?
– Объясните, пожалуйста, моей глупой дочери, что ей не следует поступать в ваш институт, – произнес отец.
У Семена Михайловича вытянулось лицо. Впервые к нему обращались с просьбой не принять дочь в институт, а, наоборот, отказать ей. А мои чувства вообще невозможно описать. Хрустальная мечта на глазах разлетелась вдребезги. У меня слезы брызнули градом. Я пулей вылетела из директорского кабинета…
Вечером я объявила отцу, что вообще нигде учиться не буду. Внешне спокойный, он ответил:
– Как хочешь. Мы поедем в Дрезден».
В семье решения принимал отец, и вскоре вся семья действительно отправилась к новому месту службы Авраама Петровича в Дрезден. А там, хочешь не хочешь, Элине пришлось идти в десятый класс школы для детей военнослужащих.
«Ну хорошо, – говорила мама. – Ты не хочешь стать врачом, это можно понять. Но ты уже студентка педагогического института, профессия педагога очень уважаемая, что тебе еще надо?»
После Дрездена отца перевели в Вильнюс, семья же временно вернулась в Нежин – зачем? В то время на Украине был страшный голод, в более спокойном Вильнюсе, скорее всего, им было бы проще устроиться. Но отец ехал туда, куда ему приказывали, и мог только на месте разобраться с жильем для своей семьи. Конечно, он имел право обратиться со своей сложной ситуацией к командованию, попросить помочь с переездом и устройством на новом месте, но, как и прежде, он не счел нужным просить о чем-либо для себя или своей семьи.