— О, какой кошмар! — всплеснула руками маменька, словно и правда случилось нечто ужасное. Я оторвалась от своего скучного занятия и взглянула на нее в замешательстве. — Мистер Дрейк оставил свои перчатки!
Я проследила взглядом за направлением руки маменьки, и увидела на оттоманке пару кожаных перчаток для верховой езды коричневого цвета.
— Пошли Бесси вернуть их, — равнодушно сказала я, возвращаясь к вышиванию. — Может быть, он еще не успел уехать.
— Бесси очень нерасторопная, ты же знаешь, — воскликнула маменька совершенную неправду. — Сбегай лучше ты.
— Но маменька, — пробовала было возразить я, но меня прервали очень грубым и холодным комментарием:
— Быстрее, он еще может быть на конюшне.
Я демонстративно бросила шитье на софу, что точно не соответствовало поведению леди, но маменьке был сейчас не досуг отчитывать меня. Схватив с оттоманки перчатки, показавшиеся мне огромными, особенно, по сравнению с моими детскими неловкими руками с короткими пальцами, я выбежала в холл с намерением передать перчатки первому попавшемуся на моем пути слуге. Но как назло все куда-то запропастились. Я вспомнила, что Бесси, видно, сегодня занята стиркой, а наш дворецкий наверняка сидит с папенькой в кабинете, помогая ему с бумажной работой, так как зрение у отца в последние годы оставляет желать лучшего. Медленно ступая, я вышла на крылечко и осмотрела дорогу, ведущую за ворота дома. Никого не было, следов копыт тоже не виднелось. Вздохнув, я неохотно спустилась по лестнице и направилась к конюшне. Возможно, мне удастся поймать грума и передать перчатки ему. А возможно, мистер Дрейк уже давно уехал, что будет совсем отлично.
Я медленно ступила в тень конюшни, в которой всегда пахло свежим сеном, и увидела, что мистер Дрейк разбирается с седлом лошади, хотя это было вовсе необязательно, так как сидело оно довольно крепко. Я остановилась на пороге, не решаясь ни войти, ни окликнуть его. Может, мне стоит оставить перчатки где-то здесь и незаметно уйти? И пока меня одолевали эти мысли, мистер Дрейк, словно почувствовав мое присутствие, обернулся. На губах его застыла самоуверенная улыбка человека, все планы которого непременно осуществляются, стоит ему только что-то пожелать.
— В-вы забыли перчатки, сэр… — произнесла я дрожащим голосом, протягивая в его сторону руку с зажатыми в пальцах перчатками.
— Я знаю, — он кивнул и подошел ко мне с намерением забрать пропажу, но я вдруг инстинктивно отшатнулась от него, отступила на шаг и убрала руку.
— Так вы… позволите? — спросил он, протягивая ко мне ладонь, при этом самоуверенная улыбка не сходила с его губ во всё время нашего неловкого разговора.
Я стояла, словно пригвожденная к месту, онемев. Еще до конца не осознавая, почему меня так поразил его ответ, я внутренне чувствовала, что в этой сцене всё неправильно и непристойно, как сказала бы моя матушка, доведись ей стать свидетельницей нашего общения. Я не смела протянуть ему перчатки, рука словно налилась свинцом, стала невыносимо тяжелой, я не могла ее поднять.
— Я вас чем-то напугал, мисс Риверс? — спросил мистер Дрейк и сделал ещё один осторожный шаг в мою сторону.
Я замотала головой и нахмурилась. Меня напугал его ответ, его слова: «Я знаю». Он ожидал меня, наконец поняла я. Он оставил свои перчатки специально и стоял всё это время в конюшне, поджидая меня. Я вдруг ощутила себя зверем, попавшим в капкан браконьера. Этот жест нисколько не оскорбил меня, но почему-то ранил до глубины души.
— Простите меня, — произнес он вкрадчиво, словно прочтя мои мысли. Может, так и было, подумала я. Теперь я ожидала от мистера Дрейка чего угодно, даже сверхъестественных способностей. — В мои намерения не входило вас оскорбить.
— И всё-таки вы это сделали, сэр, — солгала я едва ли не шепотом. Любая леди ответила бы на моем месте то же самое, даже если это было бы не так.
— Извините меня, мисс Риверс, — вновь сказал он, и его лицо вдруг посерьезнело. — Я всего лишь хотел поговорить с вами наедине.