— Чужие? Тогда не надо. — Она достала чек из сумочки. — Возьми, разорви.
— Оставь, оставь. Это твое. Не спорь.
Он стащил с себя мокрое пальто, бросил котелок на стол.
— Наташа, я хочу, чтобы ты была счастлива. Ну улыбнись еще раз. Улыбнись мне.
Он встал перед ней на колени и медленно, с мучительной нежностью припал губами к ее ногам.
«Как жаба, которую долго мучили, долго кололи булавками и наконец дали капельку воды», — подумала она и от жалости и отвращения закрыла глаза.
8
Лиза осталась одна в прихожей. Так она и не успела поговорить с мамой. Но ничего. Даже лучше. Она все обдумает, и когда мама вернется…
— Мама, мама, мамочка! — Она громко рассмеялась и побежала в гостиную. Моя мама. Не Наташа, не «она», как они говорили с Колей. Нет — мама.
Разве Лиза не сумеет сделать ее счастливой? Мама не знает. Ведь она все еще думает, что Лиза ребенок. А Лиза взрослая и всю жизнь отдаст ей. Да, всю жизнь. Только бы мама была счастлива.
Лиза взволнованно ходила из угла в угол.
«Борис. Но он не может помешать. Он глупый, он злой. Она, Лиза, выгонит его».
В одиннадцать часов вернулся Николай:
— Что же ты, Лиза, сидишь здесь, свернувшись, как осиротевший еж. Иди спать.
Лиза молча поднялась к себе и улеглась на диване, накрывшись платком.
Надо дождаться мамы. Теперь уже скоро.
Но и в час Наталии Владимировны еще не было дома. Лиза заснула не раздеваясь.
На следующее утро Лиза проснулась поздно, с головной болью. И сейчас же, вспомнив все вчерашнее, побежала вниз. В столовой возилась прислуга, раздраженно двигая стулья.
— Даша, барыня дома?
Прислуга потянула воздух носом:
— Дома-то дома, да не одна.
От волнения Лизе стало трудно дышать.
— Кто у нее? Кролик?
— Как бы не так! Борис… Борис Алексеевич.
Она презрительно подняла плечи и, повернувшись, стала стирать пыль с буфета.
— Она проснулась? — робко спросила Лиза.
— Кофе уже пили. Я за ветчиной уже бегала для него.
Надо подождать. Лиза снова уселась на то же кресло в гостиной.
Осуждать маму нельзя. Мама бедная, ее жалеть надо. И любить. Всем сердцем любить.
Из спальни слышался смех. Ненавистный голос Бориса говорил:
— Да, это ловко вышло. Это ловко. Ты у меня молодец. С тобой не пропадешь.
Как странно, как все переменилось! Вчера утром еще Борис был ей совершенно безразличен, а сегодня она задушила бы его собственными руками. Она протянула руки вперед. Вот так бы и задушила, с наслаждением. Дверь спальни открылась. В гостиную, в розовом капоте, быстро вошла Наталия Владимировна какой-то особенной, легкой, веселой походкой. За ней, подняв воротник пиджака, шел улыбающийся Борис.
— Лизочка! — весело вскрикнула Наталия Владимировна и, обняв дочь, крепко поцеловала ее.
Лиза спрятала лицо в розовом душистом шелке на груди матери.
— Лизочка, ты еще не знаешь? Я сегодня вечером еду в Ниццу.
— Едешь в Ниццу? — Лиза растерялась.
— Да. Ах, я так рада. Как жаль, что тебя нельзя взять с собой, Лизочка.
— Едешь сегодня? — повторила Лиза, щеки ее покраснели, глаза заморгали. — А я?
Борис с любопытством смотрел на нее наглыми черными глазами.
«Как два таракана», — подумала Лиза и с отвращением отвернулась от него.
— Слушай, Наташа. — Борис поправил пробор. — Возьмем ее с собой. Она такая хорошенькая.
Он осторожно протянул руку, осторожно погладил ее светлые волосы.
— Прелесть какая! Совсем ребенок и все-таки уже женщина. Прелесть.
Лиза сердито тряхнула головой.
— О! — рассмеялся он, отдергивая пальцы. — Звереныш, укусит. Право, возьмем ее, Наташа. Веселее будет.
Наталия Владимировна недовольно нахмурилась:
— Перестань, Борис. Лизе надо учиться. — Она холодно взглянула на дочь. — Отчего ты не в лицее?
Лиза еще больше покраснела:
— У меня болит голова.
Наталия Владимировна пощупала ее лоб:
— Пустяки. Жара нет. Стыдно лениться.
Лиза закусила губу от обиды.
— Я еще могу пойти.
— Конечно иди. Вечером поедете с Колей меня провожать на вокзал. Ну, до свидания.
Она рассеянно поцеловала ее.
9
Лиза надела в прихожей пальто, взяла свой портфель, оставленный здесь вчера. Не те книги, все равно. Только бы скорее выбраться из дома.
Она шла по улице, опустив голову. Никогда еще мама не говорила с ней так холодно, почти враждебно. А она мечтала, она надеялась… И сегодня вечером уезжает. Значит, она не успеет объяснить. Значит, все потеряно.