Стоя на рыночной площади, левит Иссахар также наблюдал за процессиями жрецов и жриц.
— Скажи, Метем, — спросил он у финикийца, с непокрытой головой стоявшего рядом. — Что это за шутовское представление?
— Это отнюдь не шутовское представление, достойный Иссахар. В храме должно состояться публичное жертвоприношение во имя исцеления тяжело больной верховной жрицы, госпожи Баалтис.
— И что же они собираются принести в жертву? Я не вижу ничего, пригодного для этой цели, кроме голубей, привязанных к запястьям женщин.
— Нет, Иссахар, — с мрачной улыбкой ответил Метем, — боги требуют более благородной крови, чем голубиная. Для жертвоприношения предназначается первенец госпожи Баалтис.
— О Владыка Небесный! — вознегодовал Иссахар, обращая глаза ввысь. — Доколе будешь ты терпеть, чтобы этот проклятый кровожадный народ осквернял лик земли?!
— Тише, друг, — перебил его Метем. — Я читал ваше Священное писание; разве не сказано там, что одному из ваших предков велели принести в жертву своего первенца?[8]
— Не богохульствуй, — осадил его пророк. — Да, такое испытание было ему ниспослано, но Господь остановил его руку. Тот, кого я чту, строго запрещает проливать кровь детей…
Увидев среди жриц в белом платье госпожу Элиссу, Иссахар замолк. Перехватив ее взгляд, устремленный на окно дворца, он заметил то, чего не могла разглядеть она — сидящего в тени принца.
— Дочь Сатаны раскидывает свои сети, — прошептал он сквозь зубы. И но внезапному наитию добавил: Скажи, Метем, дозволяется ли иноземцам присутствовать при свершаемых в храме обрядах?
— Да, конечно, — ответил финикиец, — при условии, что они будут вести себя благопристойно и не нарушать установленных порядков.
— Тогда я хотел бы побывать там, Метем. Это желание, несомненно, разделяет и принц Азиэль. Если не возражаешь, окажи мне услугу, зайди к принцу и пригласи его посетить важную церемонию, которая состоится сейчас в храме. А если он спросит, что за церемония, скажи только, что это жертвоприношение голубей.
Я подожду тебя у врат храма, но не говори ему, кто тебя послал. Я знаю, ты любишь деньги, Метем; помни: если ты угодишь мне, помогая и в этом деле и в кое-каких других, точно выполняя мои просьбы, в моем распоряжении вся иерусалимская казна.
— Соблазнительное предложение, — весело сказал финикиец. — Конечно же, я выполню все ваши пожелания, достопочтенный Иссахар, как повелел царь иудейский.
«Теперь-то мне ясно, — смекнул он, отправляясь выполнять поручение, — как обстоят дела. Принц Азиэль влюбился — или вот-вот влюбится — в госпожу Элиссу, что вполне понятно и естественно в его годы, особенно после того, как он пропутешествовал по морю и суше целых двенадцать месяцев, не видя ни одного сколько-нибудь пригожего личика. Святой Иссахар, с Другой стороны, твердо намерен не допустить общения своего воспитанника с жрицей Баалтис, что тоже вполне понятно и естественно, учитывая его возраст и святое призвание. Есть еще этот черный дикарь Итобал, стремящийся завладеть девушкой, и сама девушка, которая, как это свойственно женскому полу может искусно столкнуть их всех лбами. Ну что ж, тем лучше для меня — прежде чем все это завершится я поднабью свою мошну. В конце концов у меня две руки, а золото всегда золото, кто бы его ни давал» И с хитрой улыбкой Метем вошел во дворец.
Глава V
Близ алтаря
Поглощенный раздумьями Азиэль, подняв глаза увидел перед собой склонившегося с шапкой в руке финикийца.
— Да, продлится ваша жизнь вечно, принц! — сказал он. — Но если вы будете поддаваться унынию, как бы долга ни оказалась ваша жизнь, она будет омрачена тенью постоянной печали.
— Я только размышлял, Метем, — очнувшись, ответил принц.
— Не о спасенной ли вами госпоже Элиссе? Вижу, угадал. Она просто чудо как хороша — никогда не видел таких мечтательных, будто чуть сонных глаз и такой непостижимой улыбки. К тому же она очень образованна, хотя лично я предпочитаю в женщинах красоту, а не ученость. Жаль, что она жрица нашей религии, это может возбудить недовольство святого Иссахара, который, боюсь, принц, слишком суровый наставник для молодого человека…
8
В Библии говорится о том, что Господь повелел Аврааму принести в жертву своего сына Исаака, но Ангел Господень остановил руку Авраама (Бытие, 22, 1–13).