— Не воюем. Послушай, Ант… Мне кажется, или ты не верно трактуешь наши верования?
— Сражение! Бой?
— Нет. — улыбнулся Ворон: — Мы — показываем людям, что их мир обречён. Это не сражение. И не война. Это — обратный путь истинного созидания! Мы создаём новый мир, но не на руинах старого, как хотели предыдущие Вито… Нет. Мы — аккуратно реформируем его. Конечно, безболезненным этот путь назвать нельзя. Но это, что угодно, только не война. Понимаешь?
— Да, Господин…
— Выходит, ты хочешь денег? Тебя не устраивает твоё нынешнее положение дел, так?
— Всё так, Господин. К тому же… Я знаю, что нам нужно!
— Погоди. Я тебя ещё не принял. Никаких «нам» тут нет, Олд-Антарес. Ты так и не объяснил мне свою мотивацию. Ибо деньги — грязь… Они не могут быть истинной причиной для вступления в «Культ».
— Хочу, как раньше… Господин! Я, нигде не был так счастлив, как здесь. Вместе с вами. — вздохнул здоровяк.
— И, всё? — хмыкнул Ворон, и со скучающим видом, откинулся на спинку раскладного стула: — Понимаешь, Ант… Пятнадцать лет назад ты едва ли не стоял на коленях, умоляя отпустить тебя. Говорил, что нашёл ту самую. Что хочешь ей счастья… И твои глаза были полны решимости. В тебе горела настоящая надежда! Ты вкладывал её в каждое слово. А теперь… Твои слова мало того, что не убедительны. Они совершенно пусты! Так ещё и говорятся, как будто, через силу…
— Что? Нет, Господин, я…
— Погоди! — Вито поднял руку: — Я верю в силу выбора. Верю в то, что наш выбор определяет нашу судьбу. Поэтому, я дам тебе шанс. Скажи, Ант… Почему ты НА САМОМ деле хочешь вернуться в наши ряды?
— Я устал от обычной жизни… Да, и с той девушкой у нас всё равно, ничего не получилось…
— В это я охотно верю. В то, что не получилось. Знаешь, все мы совершаем ошибки. Но насколько мне не изменяет память, ты расстался с Кларой семь лет назад. Почему же ты объявился только сейчас?
— Это было важное решение! Я не хотел идти, не взвесив всё…
— Как жаль. — разочарованно вздохнув, произнёс Ворон: — Я же достал тебя из задницы. Взрастил тебя, как собственного сына. Дал место. Дал людей. Верил в тебя. Я даже сжалился и отпустил тебя к этой мерзкой шлюхе, которая высасывает из мужчин всё хорошее… Но вместо благодарности, ты приходишь ко мне и начинаешь лгать? За, что, Ант? Чем я заслужил такое отношение к себе? Какое зло я тебе сделал?
— Не понимаю, о чём вы, Господин…
— А я — понимаю. — резко выхватив пистолет с глушителем, Вито всадил три пули в голову Олд-Антареса. Его труп медленно скатился вниз, разливая по полу чёрную густую жижу.
Поднявшись, Ворон расстегнул куртку спортивного костюма бедолаги, а затем задрал майку.
— Так и думал. — Вито зажмурил глаза и отвернул голову в сторону. По его щекам прокатились две слезинки. Тихо произнеся, что-то на непонятном языке, Ворон оторвал от тела Олд-Антареса подслушивающее устройство с точкой для навигатора: — Больше всего в этой жизни я не выношу предательства. Особенно, когда сделал всё для человека и его благосостояния… ИСБ не дремлет. Что ж, значит придётся ехать на новое место.
Казалось, будто Ворон разговаривает сам с собой. Потом он выдал ещё несколько фраз на неизвестном языке и вернулся обратно за стол, сломав подслушивающее устройство.
— Не бойся мертвых, Фомальгаут. — произнёс Вито, с тоской глядя на испуганного Главу: — Бойся живых. Они могут сделать в разы больше гадостей. А Олд-Антарес… Он перешёл грань и предал меня. Надеюсь, он отправился в лучший из миров, где такой ситуации не повторится.
— Х… Хорошо. — боязливо выдохнул Фомальгаут: — Прежде, чем вы вынесете вердикт…
— Не стоит. — Ворон поднял вверх руку, призывая немедленно прекратить.
— П… Простите…
— Твоя нетерпеливость могла стоить нам нескольких очень дорогих звёзд. — лицо Вито стало непроницаемым: — А ещё… я, как будто, почувствовал внутри тебя сомнения. Скажи, что нам даст живой Осокин?
— Откроет для нас Силу Первого Источника… И позволит всем волшебникам провозгласить себя венцом эволюции и высшим видом.
— Скажи, почему ты решил ослушаться моего приказа и подставить под удар всю нашу глобальную миссию?
— Я… Я разозлился… Этот щенок очень дерзко со мной говорил! Оскорблял меня…
— Ты считаешь, потерять контроль от слов юнца — поведение, достойное руководителя? — поинтересовался Ворон, внимательно глядя на Фомальгаута.
— Никак, нет…
— Послушай, ты уже много лет показывал себя, как замечательного специалиста. Ты умел находить восхитительные варианты для решения очень сложных вопросов. Мог выбраться на поверхность в самый кризисный момент! И я отправил тебя за место Канопуса только потому, что верил… Верил, что ты сможешь разрулить ситуацию с Осокиным и разрушить систему безопасности города. Но в итоге ты просто сорвался из-за банальной провокации. Как подросток. Я верю и понимаю, что у каждого есть свои… тараканы в голове. Но такие ошибки могут стоить нам очень дорого. Ты это понимаешь?
— Понимаю.
— Одна диверсионная группа из номернутых — не стоит отряда из полноценных звёзд. Ты это прекрасно понимаешь! Осокин — не простой человек. Я видел записи с камер номернутых, когда ты решил пожертвовать большей частью пермских запасов в лесу. Он использует очень… занимательную технику. — улыбнувшись, ответил Ворон и поманил Фомальгаута к себе: — Иди сюда. Не люблю, когда собеседник так далеко.
Сглотнув, Глава поднялся, и перешагнув через труп, сел напротив Вито.
— Вот! — удовлетворённо ответил Ворон: — Другой разговор. Так, на чём я остановился? Ах да… Твоя несдержанность чуть не привела к очень большим потерям. Честно, я недооценил Осокина. Думал, он не догадается позвать на помощь других. Ещё и этот… Спартак… Как заноза в заднице! Сидел бы себе спокойно и продолжал спиваться. Так нет же… Решил стать отцом. Отвратительно!
— Простите меня, Господин… Я готов принять любое наказание… — обречённо выдохнул Фомальгаут.
— Это-то понятно, что готов. Я хочу, чтобы ты запомнил раз и навсегда. Если я говорю, что нужно сделать именно так — нужно делать именно так, и никак иначе. Ты меня понимаешь?
— Понимаю, Господин.
— Славно. Я слышал, ты начал ходить к психотерапевту? Это правда?
— Правда.
— И, как? Помогает? — поинтересовался Ворон, вытащив жуткого вида кинжал.
— Да… Мы проработали мои детские психологические травмы. И я почти справился… Но Осокин испортил весь курс.
— Это не Осокин испортил весь курс. А ты выбрал неправильного специалиста. После нормального, ты бы никогда не повёлся на такую дешёвую уловку. А теперь, положи левую руку на стол.
— Что вы…
— Ну же! Не бойся. Я не собираюсь тебя убивать. Ведь ты — не предатель. А просто тот, кто совершил ошибку. Поправимую ошибку! Вместо дорогих высокоранговых звёзд мы потеряли несколько десятков новичков-расходников и около двух сотен никчёмных номернутых. Знаешь, иногда мне даже нравится, что эта падаль умирает. Как-то, на душе становится легче! Зная, что очередной безработный и никому не нужный гость подыхает в жутких мучениях. А сбившийся с дороги слабохарактерный студент, наконец-то обретает долгожданное счастье и смерть.
— Я сам был таким же сбившимся студентом…
— Но ты прошёл все испытания и доказал свою веру! Сперва стал чистильщиком. Потом Главой чистильщиков. А затем дослужился до Главы уральского отделения. Номернутые — не более, чем человеческий фильтр, показывающий нам, достоин ли человек входить в нашу организацию. Достоин ли в итоге подняться вместе со мной на самую вершину! Потому — не переживай за тех, кто пал в грязи. Они лишь доказали свою несостоятельность. — размахнувшись, Ворон отсёк левый мизинец от руки Фомальгаута. Глава неистово завопил, с ужасом глядя на окровавленный обрубок.
— Тише! Тише… Боль — яркое впечатление. А яркие впечатления помогают запомнить. Я хочу, чтобы ты запомнил этот день. И всё, что я тебе сказал. Ты вернёшься в Пермь… И продолжишь миссию. Но на этот раз, чтобы никаких косяков! Ты меня услышал?