Что только что произошло? Почему он так странно ведет себя? Такое поведение больше присуще дедушке. Разве не так? Это не имеет ничего общего со мной. Желчь заполнила мой желудок. Что, если он притворяется? Что делать, если… что, если это все действительно было лишь ради моей защиты, которую он обещал мне, когда я была маленькая? Мое сердце сжалось, потому что спустя неделю после этого я нарушила свое слово, данное ему, оставив его и его мать с монстром отцом.
Я молча задалась вопросом, а сколько избиений ему пришлось пережить от рук того человека, который должен был защищать его, а не бить?
Вдруг, я поняла, что совсем не голодна.
Мы вошли в большую столовую средневекового вида с длинным деревянным столом. Яркие цветы, стоящие посреди этого стола, придавали комнате радостный вид, который был здесь кстати, учитывая то, что на стенах висели картины с изображением горгулий. Все было покрыто деревянными панелями и темными обоями, что заставило меня чувствовать себя здесь неуютно. Казалось, что это место используется для того, чтобы приводить сюда людей и убивать их.
Холодная паста была установлена по обе стороны стола наряду с несколькими кусками лосося и «Брускетта».
Та же самая женщина, которую я видела ранее, наполнила наши стаканы водой, а затем налила в бокалы вино.
То, что я теперь состою в мафии, дает мне право постоянно распивать алкоголь? Это так? Уже второй раз за один день мне предлагают вино. Забавно, но в данных обстоятельствах казалось таким естественным позволять себе это, чтобы избавиться от стресса.
Мертвая тишина убивала меня.
Я с мольбой смотрела на Никсона, когда протягивала руку к его ноге. Мне нужно быть уверенной, что мы можем поговорить, и что между нами все в порядке. Между прочим, это не я лгала ему столько времени. И это я должна так холодно сейчас к нему относиться.
Его ноздри раздулись, когда моя рука коснулась его будра. Он откашлялся, но не сдвинул мою руку.
Мы доедали обед в тишине. Клянусь, я никогда до этого не думала, что жую настолько громко.
Наконец, все закончили.
— Дедушка, могу я выйти? — спросила я вежливо.
Он кивнул головой. Я потянулась за Никсоном.
— Мне нужно поговорить с тобой.
Никсон перевел взгляд с меня на дедушку.
Дедушка откашлялся:
— Помни об условиях, Никсон.
— Как я мог забыть? — он усмехнулся и схватил меня за руку. Недолго думая, я быстро увела его к себе в спальню и заперла за нами дверь.
Глава 27
— Боже мой! Я и забыл, насколько розовая эта комната, — усмехнулся Никсон, поднимая с кровати одну из мягких игрушек, лежащих на ней, чтобы освободить место и развалиться посреди нее.
— Я, должно быть, очень любила розовый, — я рассмеялась.
— Ты ненавидела его, — Никсон положил руки за голову и вздохнул. — Это факт. Я отчетливо помню, как твоя мама заставила тебя надеть розовое платье, а ты сняла его за обедом прямо у всех на глазах.
— Скажи, пожалуйста, что ты не…
— Мне было девять! — засмеялся Никсон. — Поверь мне, я был в ужасе. Я вообще тогда думал, что у всех девочек вши. Я закрыл глаза и отвернулся.
— Грубо. Ты должен был спасти меня, — я легла рядом с ним. Мое дыхание прервалось, когда я поняла чтоя только что сказала.
— Я всегда спасаю тебя. Даже если ты не знаешь, что я это делаю, я все же спасаю тебя.
— Ты когда-нибудь был в Вайоминге? — спросила я ослабшим голосом, придвигаясь к его телу ближе, пока моя голова не оказалась на его груди.
Он вздохнул.
— Трейс, ты ставишь меня в сложное положение. Я не могу рассказать тебе все, потому что это заставит тебя грустить. Я не могу быть полностью честен, и это просто убивает меня. Мне хочется кричать из-за этого, но у меня есть обязанности, и не только перед тобой, но и перед твоей семьей, перед твоим дедушкой… — он выругался. — Все ужасно. Я не знал, что все так скоро раскроется. Поверь, если бы я мог…
— Что?
Он облизнул губы.
— Я бы поцеловал тебя очень крепко. Я бы еще больше боролся за тебя. Я не знаю. Я бы украл тебя, забрал бы всю твою добродетель, заставил бы тебя впитать меня каждой клеточкой тела, и каждый раз, когда ты вдыхала, ты бы чувствовала только мой аромат, которым был бы пропитан воздух.
Ну, что я должна с этим делать? Сорвать с него рубашку? Не буду врать, именно эта мысль пробежала у меня в голове, когда он поцеловал меня в макушку.
— Я никогда не был в Вайоминге. Мой отец не позволил бы мне съездить туда, а в то время я не был способен настаивать на своем, поэтому не мог убедить его в чем-либо.
— Когда вся ответственность легла на твои плечи, тебе было восемнадцать? — спросила я.
— Да. Отец не справлялся со всем этим. Он был не в состоянии принимать правильные решения. У него развилась пневмония, и после этого он уже не был прежним. Все время запыхался. Так что, я взял на себя выполнение некоторых его обязанностей, а потом еще, и еще, пока абсолютно все не перешло в мое правление. А он лежал дома и пил виски.
Я поморщилась.
— Во всяком случае, сейчас уже все кончено, — его рука сжала мою ладонь, и он, казалось, понял, насколько напряженно я чувствовала себя. Его пальцы расслабляли. — Извини меня, Трейс.
— За что?
— За то, что не говорил тебе правду. Я все знал уже в тот день, когда мы пошли по магазинам, и когда ты достала все эти деньги. Черт, я знал наверняка. Энтони проверил тебя. Видимо, Трейси Рукс не существует. Так что, я проверил по базе данных всех, чье имя — Трейси, и нашел тебя— Трейси Альферо, восемнадцать лет, внучка второго самого мощного босса мафии во всем Чикаго. И это тот же босс мафии, который до сих пор винит нас в смерти его сына.
— Ты забыл. Технически, во мне есть и кровь Де Ланг тоже, — пробормотала я.
— Верно. А это значит, что я действительно должен был убить Феникса, — он нахмурился и убрал свою руку от меня. Выругавшись, он сел на кровати и потер лицо. — Ни за что нельзя позволить ему узнать, кто ты. Если он узнает… Трейс, он опасен, серьезно. Он потерял свой долбанный ум. Он следующий в роду после своего отца, который сейчас умирает, и у которого нет смелости, чтобы признаться Фениксу в этом. У меня нет сомнений, что это семья замешана в каком-то темном бизнесе.
— Хочу ли я знать, что такое темный бизнес?
Никсон сделал глубокий вдох.
— Вероятно, секс-торговля, кокаин, отмывание денег и прочие типичные вещи, о которых ты, скорее всего, видела по телевизору. Но, безусловно, не факт, что эта семья занимается подобным.
Я не знаю, почему я вдруг почувствовала такое облегчение. Это не значит, что я могу помочь кому-то, кого я люблю, даже если он был связан с подобными плохими вещами. Я просто не могла оторваться от семьи.
— А чем ты занимаешься?
— Немного этим, немного тем, — ухмыльнулся он. — Ничего слишком незаконного. Мы отчаянно не нуждаемся в деньгах, в отличие от некоторых других людей.
— Извини меня, — фыркнула я, чувствуя, как подступающие слезы начинают обжигать глаза. — За то, что бросила тебя. Мне так чертовски жаль, Никсон. Я помню. Я видела нашу фотографию, на которой мы маленькие и… я оставила тебя! Я обещала, что спасу тебя, и я оставила тебя после этого!
Поддавшись рыданию, я сгорбилась и обхватила себя руками.
— Трейс, милая, — Никсон придвинул меня ближе и усадил к себе на колени. — Это было довольно серьезное обещание для шестилетнего ребенка. Не было никакого шанса, что ты сможешь защитить от него меня … или Монро.
— Но я обещала…
— И я обещал, что найду людей, которые убили твоих родителей. Так что, я думаю, мы оба провалились, Трейс.
— Ты найдешь их, — сказала я сквозь слезы. — Ты же не собираешься сдаваться?
— Нет, — он поцеловал мою щеку, а затем губы, нежно избавляя от соленых капель слез, после чего отстранился. — Я просто… Трейс, я должен следить за порядком между всеми семьями, живущими здесь. Три семьи были в хороших отношениях последние девяносто лет. Если что-то случится… если баланс нарушится, или, не дай Бог, кто-нибудь из них узнает, что тогда произошло с Фениксом… — он дрожал рядом со мной. — Поверь мне, ты не захочешь лицезреть сицилийцев, приехавших в штаты.