— Что «даже»?
— Он даже разрешил мне посмотреть одну из них.
— Ого, как интересно! И что там было? Можешь рассказать?
Я закусила губу:
— Это был один из томов личных дневников Грегори Иллеа.
От неожиданности папа даже рот разинул:
— Америка, это просто невероятно. И что там написано?
— О, я не дочитала до конца. Меня главным образом интересовало, что такое Хеллоуин.
Он обдумал мои слова и покачал головой:
— Ну и почему ты тревожишься? Максон явно доверяет тебе.
— Наверное, ты прав, — вздохнула я, чувствуя себя по-дурацки.
— Потрясающе, — выдохнул он. — Значит, где-то во дворце есть потайная комната?
Он взглянул на стены с таким видом, как будто впервые их узрел.
— Ты себе не представляешь, сколько во дворце секретов. Потайные дверцы и панели тут буквально на каждом шагу. Если я сейчас возьму и поверну эту вазу, мы с тобой, чего доброго, провалимся в какой-нибудь люк в полу.
— Гм, — протянул он шутливо. — Пожалуй, когда я пойду обратно в комнату, буду вести себя осторожней.
— Кстати, тебе, наверное, скоро уже надо будет идти. Я должна подготовить Мэй к чаепитию у королевы.
— Ах да, вы же тут только и делаете, что распиваете чаи с королевой, — пошутил он. — Ладно, котенок. Увидимся вечером за ужином. Ну-ка, как нужно себя вести, чтобы не угодить в потайной люк? — поинтересовался он вслух, выставив перед собой на всякий случай руки.
Очутившись на лестнице, он нерешительно положил ладонь на перила.
— Ну вот, теперь мы знаем, что это безопасно.
— Спасибо, папа.
Я покачала головой и направилась в свою комнату, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься вприпрыжку. До чего же здорово, что приехали родные! Если Максон все-таки не отправит меня домой, расстаться с ними будет невыносимо трудно. Я завернула за угол и увидела, что дверь моей комнаты распахнута.
— И какой он был? — услышала я голос Мэй.
— Очень красивый. Во всяком случае, для меня. У него были волнистые волосы, и они вечно не желали лежать нормально. — Мэй прыснула, и Люси, которая рассказывала это, тоже. — Несколько раз мне даже удалось запустить в них руки. Иногда я это вспоминаю. Не так часто, как раньше.
Я на цыпочках подобралась поближе, не желая спугнуть их.
— Ты до сих пор по нему скучаешь? — спросила Мэй, живо интересовавшаяся всем, что было связано с мальчиками.
— Все меньше и меньше, — призналась Люси, но в голосе при этом звучала надежда. — Когда я только здесь оказалась, думала, умру от боли. Я мечтала, как сбегу из дворца и вернусь к нему, но это были всего лишь мечты. Я ни за что не бросила бы отца, и потом, даже если бы мне и удалось выбраться за дворцовые степы, то я все равно не смогла бы отыскать дорогу назад.
Я немного знала историю жизни Люси. Ее семья продалась в услужение Тройкам, чтобы оплатить матери Люси операцию. Но в конце концов бедная женщина все равно умерла, а когда хозяйка узнала, что ее сын влюблен в Люси, то продала их с отцом во дворец.
Мэй и Люси устроились на постели. В распахнутую балконную дверь веял напоенный садовыми ароматами ветерок. Сестра вписалась в дворцовую обстановку совершенно непринужденно, словно жила здесь с самого рождения. Дневное платье, будто влитое, облегало фигурку. Она заплетала пряди волос Люси в косички, тогда как основная масса свободно ниспадала на плечи. Я никогда не видела Люси ни с какой другой прической, кроме тугого узла на затылке. С распущенными волосами она выглядела милой, юной и беззаботной.
— Как это — кого-то любить? — спросила Мэй.
Я почувствовала укол ревности. Почему она ни разу не задала этот вопрос мне? Потом вспомнила, что про мою любовь к Аспену не было известно никому, и Мэй в том числе.
Люси печально улыбнулась:
— Это самое прекрасное и ужасное, что может с тобой случиться. Ты понимаешь, что нашла нечто поразительное, и хочешь, чтобы оно оставалось с тобой всегда, и каждую секунду боишься, что можешь это потерять.
Я тихонько вздохнула. Она была совершенно права. Любовь — это прекрасный страх. Мне не хотелось углубляться в мысли о возможности потерь, поэтому я вошла в комнату.
— Люси! Какая красота у тебя на голове!
— Вам нравится? — Она осторожно коснулась пальцами тонких косичек.
— Это настоящее чудо. Мэй и меня тоже все время заплетала. Она мастерица по этой части.
Мэй пожала плечами:
— А что мне еще оставалось делать? На кукол у нас денег вечно не оказывалось, так что вместо куклы у меня была Амер.