Глава 3
— Помоги! Я жду тебя! — Её улыбка, её глаза… Всё в крови, и монстр, нависший над любимой… — Спаси меня, Альберт! Я буду ждать!
Скорее жив, чем мёртв. Именно так можно описать его состояние. Нога очень быстро заживала, не смотря на открытый перелом, а от синяков, ссадин и небольших порезов и вовсе следа не осталось. Гораздо сильнее пострадала личность. Или то, что принято называть собственным «Я».
Потеря любимой выбила землю из–под его ног. Апатия, уныние отсутствие самой мотивации к жизни. Альберт воспринимал всё вокруг как страшную картину, нарисованную, на его пока не поставленном памятнике. И искренне не понимал, что же он тут делает, если памятник ему уже есть, могила выкопана им самим, а чёрные носильщики уже станцевали с его гробом. Воспоминания о дне, когда он с невестой попал в Улей, каждый день жили с ним, они витали рядом, и стоило только задуматься как они тут же набрасывались всем скопом, и съедали его как Мертвяки, ещё живую говяжью тушу.
Остальные дни пребывания в этом мире будоражили не так сильно. Хотя вспомнить было что…
— Эй палень, очнись! — сильным ударом по щекам его приводили в сознание. — Сколо будем на месте, ты клут, конечно, но не лазочелуй меня, слышишь, новеньким тут плинято помогать, мы тебя час на себе пёлли. Клови много потелял. Если не довезём — пелед Ульем не зачтётся.
Сознание вернулось. Знакомый запах пороха и солидола, не много напоминал о двух годах, проведённых в армии.
Всё тело болит, особенно нога.
Альберт открыл глаза.
Какой–то грузовик. Зелёный тент, балки «дюймовки», приваренные к раме. Ящики с какими–то надписями. Он лежит на полу, вернее на чём то, похожем на туристический коврик, так как нет ощущения холода, исходящего от кузова, но при этом материал отделяющие его от стали очень тонкий. Рядом на ящике сидит парень лет двадцати, двадцати двух, в камуфляжном костюме, явно великоватом ему. Вооружён калашом, какой–то незнакомой модификации. Автомат расположен так, чтобы его было удобно схватить и начать стрельбу. Вероятно заряжен, иначе зачем его так поставили. На поясе кобура с пистолетом. Нож в голенище. Пояс с разгрузкой. И для чего–то две фляжки. Одна побольше явно под воду. Вторая меньше и тоньше. В таких дедушка наливал коньяк, и носил с собой. Места она занимает немного, так как плоская и плотно прилегает к телу, при том, что помещается в неё напитка, не менее пятисот миллилитров. Странный тип. При такой экипировке, должно быть всё подогнано под индивидуальные размеры. При этом всё выглядело, как бы собранным из разных наборов. Этот боец точно не принадлежит никакому элитному подразделению, там всё чётко и выверено, ничего лишнего, всё заточено под результат. Каждый элемент, находящийся не на своём месте, будет препятствовать, ну или по крайней мере уменьшать шансы на выполнение задания.
Второй сопровождающий постарше, на вид лет тридцать–тридцать пять. Лысый, но с рыжей не длинной бородой. Серые глаза глубоко посажены, массивные брови почти не разделены. На первый взгляд не очень высокий, скорее кряжистый. Одет более порядочно, не в том плане что дорого, а в том, что всё на своих местах, всё по размеру и явно с максимальным удобством для носителя. Вооружен автоматом FN 2000 и пистолетом в кобуре. В жилете с разгрузкой две гранаты с неизвестным Альберту назначением. Такие он видит впервые. Они почему–то вогнуты внутрь, немного напоминают песочные часы, из–за утолщения по краям. В голенище нож, и снова две фляжки, почти такие же как у его спутника.
— Мужики, а вы кто? — спросил Альберт, спустя не очень продолжительное разглядывание. — Что с Ксюшей? Она в другой машине? — продолжил вопросы юноша, начиная волноваться. С пробуждением память возвращалась, но то, что он вспоминал казалось бредом, и туман, и монстры, и смерть невесты. Гораздо больше это походило на кошмар.
— Нет больше твоей бабы — съели, — с лицом, не выражающим никаких чувств, ответил более старший сопровождающий.
— Как съели? — понимая, что не хочет верить, что те воспоминания, которые он со спасением для себя, записал в кошмары были правдой, переспросил Альберт.