Спустя приблизительно десять минут, выехали на достаточно открытое пространство, осмотревшись по сторонам с помощью дара, наткнулся на невероятную картину, Огромный самосвал нёсся на запад, а за ним как стая ос, летела толпа зараженных.
— Смит выехал, вижу его в трёх–четырёх километрах западнее. — сообщил водитель Гектору. Этот амер всегда выбирается из почти любой сраки! — с гордостью за начальника сообщил рейдер. И продублировал сообщение по рации командиру колонны.
Смит запрыгнул в кабину, когда БелАЗ ехал на скорости тридцать километров в час. Объезжая ямы, оставленные взрывами подорванных мин, и постоянно давя Мертвяков, что норовили прыгнуть в кабину, с целью открыть её дверь, как открывают двери холодильника люди, сидящие на особо сложной диете. Они постепенно выдвигались на запад, громко шумели, и часто стреляли, уводя за собой стаю мертвяков.
— Держи ориентир на тот холм. — указывая направление Смит заряжая автомат Моцарта, свой собственный он вероятно потерял во время прорыва. Там река, не глубокая, с покатыми берегами, в ширину всего метров двадцать, но большинство стаи перебираться не будет, отсечём что сможем, дальше повернём на юг в сторону Стаба, километров через пятнадцать бросим самосвал, если соляра раньше не кончится.
— Понял, принял. — коротко ответил Моцарт.
Сам же американец, закончив с автоматом, вылез на площадку справа от кабины, перебрался на кузов и начал методичный отстрел из автомата самых резвых мертвяков.
— А я думал заказать по тебе прощальную музыку у твоего друга Сольери. — встретив знакомого рейдера, протянул ему руку Алви.
— Да уж, шутки явно не твоё. — ответил крепким рукопожатием Моцарт. — Мне предстоит большая работа с тобой, иначе я сдохну от тоски и уныния.
Смит и Моцарт вернулись в стаб через три дня после рейда, очень подранные, но довольные. Даже немного жемчуга принесли. В целом рейд получился удачным, не увезли всё что планировалось, а часть оборудования привезли не рабочее, но никто не умер, а это очень важно.
Предстояло ещё почти два месяца такой работы после чего можно будет начать собственную жизнь, свободную от приказов и обязанностей.
— А есть ли способ, гарантированно оставить человека иммунным, чтобы не играть в лотерею с минимальными шансами на успех? — спросил Алви Моцарта, тем же вечером в местной забегаловке.
— Есть конечно, это же Улей. — ответил Моцарт с улыбкой, после чего придвинулся поближе, и уже абсолютно серьёзно, шепотом спросил — А ты что ни будь уже слышал про скребберов?
Глава 6
Рухнул мир, сгорел дотла
Соблазны рвут тебя на части.
Смертный страх и жажда зла
Держат пари…
В темноте рычит зверьё,
Не видно глаз, но всё в их власти.
Стань таким, возьми своё
Или умри…
Порою Музыка, ворвавшаяся в сознание человека, оседает там столь надёжно, что невозможно избавится от услышанной мелодии.
А если музыка оседает в глубинах подсознания, и становится там полноценной хозяйкой? А если это подсознание сумасшедшего или монстра? Получится нечто страшно диссонирующее с тем, что люди привыкли считать нормой.
Молодые заражённые руководствуются одним базовым принципом. Лишь одна цель, одно чувство, и мысли только об этом. ГОЛОД.
У всех носителей паразита, что подверглись изменению сознания есть навыки, перенятые из жизни, которую прожил человек до заражения. Иногда они спят глубоко внутри, до достижения твари пика своего развития. Порой пробуждаются раньше. А некоторые и вовсе осчастливлены некоторым набором навыков, не подвергшихся забвению.
Улей беспристрастный творец, он даёт шанс на жизнь, любому существу его населяющему. Череда событий, произошедшая с Максимом, была во многом обыденна. Но результат стал совсем не типичным. Паразит, что поселился в теле бывшего человека, допустил сбой. Большой пласт личности, его опыта и того, что принято считать собственным «Я», не растворилось в небытие. Часть сознания погрузилось в глубины подсознания, вместе с опытом, предпочтениями и набором навыков.