Полу хотелось бы верить во всё это.
Когда ужин закончился и они стали строиться, чтобы разойтись по комнатам, Пол отвлёкся - а потом обернулся и совершенно неожиданно увидел Харшоу рядом с собой. Их разделяло несколько голов, но Харшоу смотрел прямо на него, искал его взгляда. Они посмотрели друг на друга. И Харшоу улыбнулся. Быстро, едва заметно, но Пол его понял. И улыбнулся в ответ.
Они сделают это. Всё-таки сделают, теперь он знал твёрдо. Может быть, прямо завтра.
И может быть, у Харшоу однажды всё тоже будет хорошо, да и у Пола тоже.
В кои-то веки у него было хорошее настроение - в первый раз, наверное, с прошлой весны. Зубрить не хотелось, и Пол сидел в спальне на подоконнике и болтал с Перри про футбол, когда дверь спальни открылась и вошёл мистер Эткинс. Перри отпрянул от Пола и сломя голову ринулся к своему месту, так, будто оставался хоть малейший шанс, что учитель этого не заметит. Пол от растерянности остался сидеть на подоконнике, и в замешательстве смотрел, как мистер Эткинс идёт прямо к нему по узкому проходу между кроватями. В комнате сразу стало тихо, только гул нарочито старательной зубрёжки нарушал тишину.
Мистер Эткинс шёл, осматриваясь, сказал пару слов одному мальчику, похвалил прилежание другого, потрепал по голове третьего - и остановился перед Полом.
Какой же он красивый, подумал Пол, глядя на него снизу вверх. Какой спокойный. Какой элегантный. И волосы у него такие же, как были у Арчи.
Но он не Арчи. Вовсе нет.
- Бездельничаешь, Стюарт?
- Не совсем, сэр... я уже выучил уроки, - пробормотал Пол, запоздало сползая с подоконника.
- Вот как? Молодец. Зайди ко мне за час до отбоя, мне нужно с тобой кое-что обсудить. И поправь воротничок, он съехал набок, - сказал мистер Эткинс и, развернувшись, пошёл обратно.
Когда дверь за ним закрылась, сорок тетрадей с шелестом захлопнулись, и сорок пар глаз завистливо уставились на Пола.
- Ух ты! - протянул Рикмонд таким тоном, будто Пола только что пригласили на приём в Букингемский дворец.
Пол с трудом сглотнул и сел на край кровати. Его сердце тревожно стучало в груди. Эти дурачки, конечно, ничего не знают, и продолжают боготворить своего мистера Эткинса. Волноваться нечего, сказал он себе, пытаясь унять дрожь. Ведь он вызвал меня к себе при всех, при целом классе! И время назначил обычное, когда я должен заниматься, значит, мистер Терренс тоже в курсе. Да и в конце-то концов, он ведь позвал меня в свою комнату, а не в кладовку за библиотекой! В своей комнате он побоится делать что-то плохое, ведь там могут остаться следы, которые укажут прямо на него...
И всё же терпеть завистливые взгляды и благоговейные перешёптывания мальчишек он был не в силах. До назначенного часа оставалось совсем немного времени. Пол сперва решил забежать в библиотеку и сказать Харшоу, что мистер Эткинс потребовал его к себе, но передумал. Их и так слишком часто видели вместе, да и сам мистер Эткинс, возможно, уже что-то заподозрил. Вполне вероятно, что он хочет видеть Пола именно из-за этого. Ну ничего, подумал он, пытаясь приободриться, прикинусь невинным ягнёнком и навру что-нибудь. А завтра мы с Харшоу пойдём к директору Адделрею... а потом всё будет хорошо.
Остаток времени Пол слонялся по коридорам, стараясь не попадаться на глаза учителям. Кто-то из старшеклассников, проходя мимо него, окликнул его и подначил, но без особой злости, и Пол даже не огрызнулся в ответ. Наконец он услышал, как большие часы внизу пробили восемь; тянуть дальше было некуда. Пол пошёл на учительскую половину. Там было темно и пусто, ни из-за одной из дверей не слышалось голосов: учителя, разумеется, ложились позже и были ещё заняты. Пол в нерешительности остановился перед дверью в комнату мистера Эткинса. Это была первая дверь в коридоре, ближе всех находившаяся к фойе. Это его немного приободрило. Он подступил поближе и робко постучал.
- Кто там?
- Это... - он прочистил горло. - Это Стюарт, мистер Эткинс. Вы меня вызывали...
- Да-да, входи. Незаперто.
Пол нажал на ручку двери, толкнул её. Переступил через порог.
И тогда тяжёлый удар обрушился на его голову.
Пол ощутил, как земля уходит у него из-под ног, а глаза затягивает чернота. Он покачнулся и стал падать, но прежде, чем окончательно рухнуть в темноту, успел услышать, как в замочной скважине поворачивается ключ.
Он пришёл в себя от того, что кто-то хлопал его по щекам. Пол застонал, мотнул головой, пытаясь отстраниться, но ничего не получилось. Его перестали бить, и тут он очнулся окончательно.
Он лежал на кровати в спальне мистера Эткинса, совершенно голый. Рот - он понял это сразу, как только попытался вдохнуть - был забит какой-то тряпкой, а поверх неё плотно обмотан шарфом, так, что не было никакий возможности выплюнуть кляп. Руки были связаны вместе и заведены за голову, и там прикреплены к спинке кровати. Ноги тоже оказались привязаны, к противоположной спинке: верёвки, тянувшиеся от щиколоток к креплениям, удерживали ноги Пола широко разведёнными; они были такой длины, что он мог слегка сгибать ноги в коленях, но не мог свести их.
Мистер Эткинс, полностью одетый, такой же изящный, строгий и обаятельный, как всегда, стоял над ним.
- Видишь, - сказал он, обращаясь к кому-то, - вот он и очнулся. С ним всё в порядке. А ты волновался.
Пол снова застонал, задёргался, но это было бесполезно. Стон прозвучал глухо, едва слышно - позвать на помощь не было никакой надежды. Он был растянут, как муха в паутине, и совершенно ничего не мог сделать.
И внезапно до него дошёл весь ужас происходящего - весь ужас того, что мистер Эткинс делал с Эдвардом Харшоу.
- Ну, иди же сюда, - сказал мистер Эткинс мягко, всё ещё обращаясь к кому-то. - Иди, не стесняйся.
И тут Пол увидел его.
Увидел Харшоу.
Он стоял в изножье кровати, белый, как полотно. Его глаза были огромными, просто огромными, и он выглядел года на три моложе своих шестнадцати лет. Он перепуган, понял Пол, просто до смерти, так же, как и я. О Боже, что он-то здесь делает?! Неужели он... неужели они вдвоём...
- Давай, Эдвард, смелее, - негромко сказал мистер Эткинс. - Совершенно ни к чему затягивать. Чем скорее ты это сделаешь, тем скорее это кончится. Если хочешь, - слабо улыбнулся он, - я отвернусь.
Что он делает, всё ещё не понимая, подумал Пол. Чего он от него хочет? А от меня? Зачем я здесь? Я же совершенно ни при чём!