И тут увидел, как в подвал спустилась Алена, вот тот нужный момент. Киваю пацанам и спускаюсь за ней, ступая тихо. Я знал, что девушка темноты боится, призналась как-то, и мне хотелось ее напугать, слегка.
- Да где же они… - слышу ее возмущенный голос, а сама нужное ищет среди коробок.
Тут я подаю знак Саньку, который ближе всех стоял к выключателю, чтобы был наготове. Он кивает и тянет руку вверх, едва доставая до выключателя.
- Ну не-е-е-ет… - слышу расстроенный стон и вздрагиваю. Потом понимаю, что коробка рассыпалась в руках Алены.
«Сейчас ты будешь другие эмоции испытывать» - довольно думаю про себя и уже потираю руки.
Даю отмашку выключить свет, чтобы дезориентировать Алену. Мы тихо окружаем ее. Пацаны начинают ржать. Она как перепуганный цыпленок с огромными глазами. Руками машет в темноте. Нам хорошо видны ее действия.
- Тихо, придурок, - толкаю Пашку, чтобы тот угомонился, но стараюсь говорить шепотом.
Придурки, сейчас все мне испортят. Мне нужно застать ее врасплох, чтобы она поверила, что я – это Антон. Братца не так сложно сыграть.
Раньше мы часто это проделывали, когда менялись местами и еще ни одна девчонка не просекла подмены.
- Кто здесь? – слышу ее встревоженный голос.
Пацаны опять ржут, довольные розыгрышем. Я начал немного жалеть, что подбил их на это дело, но упорно отгонял эти мысли. Показываю им кулак, чтобы заткнулись уже.
- Терновский, это же ты? Больше некому так прикалываться, - идет заучка на ощупь, но не сдается.
Я опешил. Вычислила меня?
Пашка решил еще больше поиздеваться и начал тянуть ее за одежду, Генка решил ему подыграть. Алена чуть не визжит. Вроде радоваться должен, что она в панике, что ей плохо, как было мне тогда. Но, злорадный голос в голове постоянно твердит – «не стоит так с ней поступать». Отбрасываю эти мысли, больше я не буду паинькой.
Решил, что пора и мне появиться. Сегодня специально вышел позже в школу, чтобы стянуть у брата дезик, которым он пользуется, у моего немного другой запах. Перед дверью в архив набрызгал на себя щедро, аж мутит.
Стою и жду, когда она наткнется на меня, предвкушая дальнейшую игру. Я одержу победу в споре. А Пашка запишет это на камеру.
- Антоша… я так и знала, - слышу в ее голосе облегчение, значит сработало, даже не пришлось предпринимать усилий.
Решил не терять время и пока она под впечатлением, поцеловал ее. Горячо, со вкусом, заучка не стала сопротивляться, а с удовольствием вовлеклась в процесс.
На миг я даже обо всем забыл, ее сладкий вкус, напоминающий мне персик, сводил с ума. Но, в память ворвались воспоминания, то, как она сделала свой выбор после олимпиады.
- Я не Антон, - усмехаюсь. – Мы с братом поспорили, кому ты первому сдашься. На поцелуй. Я выиграл, осталось только доказательства брату скинуть.
Уверен, пацаны все засняли и у меня есть неопровержимые доказательства. Мне бы радоваться, только на душе остается неприятное послевкусие.
- Макс! Мерзавец! Это ты все нарочно подстроил… не смей показывать запись Антону. Я не тебя сейчас целовала! - в панике кричит мне заучка, а я сатанею от ее слов.
«Боится испортить отношения с Тохой?» - мысли еще больше злят. – «Неужели правда втюрилась в него?»
- Да какая разница? Антоха теперь в твою сторону не посмотрит даже, так что… Парни, делайте с ней что хотите, потом киношку посмотрим, - зло выкрикиваю друзьям, отходя от нее на приличное расстояние.
Слышу, ржут одноклассники, ее зажимают, происходит возня. Но, знаю, что они ей ничего не сделают, просто попугают. У нас строгая договоренность.
Выхожу, чтобы не сорваться и не прийти ей на помощь. Чтобы не схватить заучку за руку и не увести куда-нибудь, и поцеловать снова. Чтобы видела мои глаза. Понимала, что я ее целую. Но…
Отомстил.
Но неприятное ощущение так и не прошло, ярость так же гуляет по моим венам. Скрылся в репетиторской. Мне нужно выместить свою неуверенность в сделанном. Сажусь за Сашкину барабанную установку и терзаю барабаны, гремлю тарелками.
Шум приводит мои мысли в порядок. Сижу еще немного и иду искать Алену. Я должен извиниться. И отпустить ее. Пусть будет с Тохой. Это же почти как со мной.
Вдруг булькнуло уведомление, я открыл школьный чат. Видос какой-то, открываю. И тут же чуть не глохну от визга Аленки.
- Твою ж… - кто-то слил видос в чат.
Узнаю – убью!
Выйти не успел, пацаны сами ввалились в репетиторскую. Хвалятся, как здорово Пашка придумал слить все в школьный чат.
Припечатываю Пашку к стене. Парни оттаскивают меня, но успеваю врезать разок.
- Сдурел? – орет друг, теперь бывший.
- Какого фига слил видос в чат? Я просил об этом? Нет! – размахиваю кулаками. – Удали все, сейчас же. А потом пойдем и извинимся перед Немировой.
- С фига ли? Ты сам отомстить хотел, - выдвигается вперед Сашка, но тут же юркает за свою установку.
Я смотрю, как Пашка удаляет видос. Потом хватаю его за шкирку и тащу к дверям.
- Да отпусти! – орет на меня, брыкается. – Нет Немировой в школе. Она это…
- Что «это»? Чего мямлишь? – замахиваюсь.
- Упала она там, в темноте… ну это… голову разбила.
У меня взрыв в башке. Доигрался придурок. Отомстил.
- Да все норм. Тоха ее отнес к врачихе, она ей голову перевязала. Он домой ее повез, - объясняет Сашка, глядя виновато.
- Завтра чтобы извинились перед Аленой. И за голову, и за слитый видос, - рычу на парней, а те кивают, как китайские болванчики.
Хватаю свой рюкзак и пинком открываю дверь. Поеду к Аленке. Надеюсь, простит меня, придурка.
Глава 19
Макс
Алена не желает со мной ни разговаривать, ни видеться. В домофон прокричала, чтобы к чертям убирался. Я уехал, понимаю, что сейчас она мне даже не откроет. Свою вину я осознал в полной мере.
Бездумно катался по городу на байке, несмотря на промозглый ноябрьский холод. Два раза опустошил бак.
Когда поздно вечером наконец-то попал домой, то у нас с братом произошел конфликт.
Обычно все свои вопросы мы решали за пределами дома. Но... в этот раз эмоции взяли верх.
- Ты придурок! - врывается в мою комнату Антон, сильно хлопая дверью об стену.
- Ты охренел! Какого черта вламываешься ко мне! - ору в ответ, вскакивая с дивана.
Меня бесит его уверенность в безнаказанности. Мне ничего не стоит втащить Тохе сейчас. На наши крики в комнате появились родители.
- Это что за брань в нашем доме? - спросила мама, шокированная смотрела на нас. - Что вы не поделили?
Она слишком хорошо нас знает и сделала правильные выводы. Попусту мы с братом никогда не собачимся.
- Ма, не лезь, мы сами разберемся, - впервые так с ней разговаривал Антон, цедя сквозь зубы.
Обычно я самый дерзкий. Но, по-моему, кто-то выпил пилюлю храбрости.
- Я не понял, это что еще за такие разговоры с матерью? - послышался раскатистый голос отца.
Вот умел он одним словом поставить на место. Даже я напрягся от его присутствия.
- Отец, мы сами решим проблему, - попытался его успокоить.
Но, зная своего отца, вряд ли без родительского пендаля сегодня пройдет. Он хмуро оглядывает нас, замечает сжатые кулаки. Хмыкает в усы, придумывая кару.
Сейчас во мне бурлит ярость, которая не хочет отпускать. Я виноват перед Аленой, понимаю это, но не могу освободиться от чувства предательства.
Она выбрала моего брата, когда я чувствовал, что эта девочка моя. Наши прогулки, репетиторство, игры с ее братом… она впустила меня в свою жизнь и тут же захлопнула дверь, со всего маха врезав по носу.
Взгляд, которым она смотрела на меня тогда, до сих пор горит перед глазами. Но самое стремное, что причиняло боль – это победный взгляд брата, которым он полоснул по сердцу.