Ей открыли сразу же. Высокий сухощавый мужчина в черной тройке, поразительно ассоциировавшийся с дворецким, провел Машу к роскошному двухэтажному особняку. Маша мысленно позавидовала хозяину, увидев возле дома просторный бассейн.
Вообще Мария шествовала за мужчиной в черном словно по дворцу. И старалась, чтобы восхищение и удивление не читались на ее лице настолько явственно, ведь по словам Валерия Семеновича, она бывала в домах и похлеще.
Наконец девушку привели в просторную комнату с окном во всю стену и выходом на балкон. На полу лежали пушистые ковры с причудливым рисунком, у стен — резная деревянная мебель, отдававшая стариной. Чувствовалось, что хозяин дома отдавал предпочтение классическому стилю.
— Вам нравится?
Маша вздрогнула и обернулась. На фоне всего этого великолепия маленький человек, устроившийся в одном из кресел, был практически незаметен.
— Да, очень, — призналась Мария, — у вас отменный вкус!
И, смущенно улыбнувшись, добавила:
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, Мария Викторовна, — мужчина поднялся с кресла и, подойдя ближе, протянул ей руку. — Кащенко Сергей Сергеевич.
— Очень приятно.
Теперь Маша смогла как следует рассмотреть своего клиента. Это был полноватый невысокого роста мужчины с жиденькими волосенками и смешно оттопыренными ушами. Вид у него был слегка неопрятный, но лицо выражало добродушие. Хотелось верить, что искреннее. А голос… голос был необычайно приятным. Таким мягким, теплым. С этим человеком хотелось разговаривать, хотелось излить ему душу. В душе улыбнувшись собственным впечатлениям, Маша решила, что из Сергея Сергеевича получился бы куда лучший психолог, чем она.
Прошел час. Сергей Сергеевич уже успел рассказать и о жене, и о сыне. Он говорил спокойно, довольно безразличным и скептическим тоном, но Маше пришла к выводу, что этот человек действительно очень несчастен. Поэтому, расставаясь с ним, девушка искренне горела желанием помочь.
Около месяца Мария ходила к Сергею Сергеевичу. Первый раз ей почти не давали никаких инструкций. Затем, после прослушивания и анализа ее беседы с Кащенко, отдел Ванессы выдал Маше свои инструкции. Ванесса сама объяснила подробно начально предполагаемую стратегию и применение психологических приемов, а затем после каждой новой встречи корректировала свои инструкции. Причем Маше не только рассказывали, как себя вести, какие вопросы задавать, но и что одевать. Особенный упор делался на психологические установки. Их облекали в ряд фраз, которые Мария должна была вставлять в беседу, незаметно как бы программируя собеседника на определенный моральный настрой. Девушка слабо понимала механизм этого воздействия, но ее клиенту сеансы вроде как помогали.
В конце последнего сеанса Сергей Сергеевич искренне поблагодарил Машу.
— Не знаю, что и как вы сделали, — улыбнулся он, — но я действительно чувствую себя так, словно все проблемы вдруг оставили меня, стали совершенно неважными. Не знаю, заслуга ли это мудреной психологии или исключительно вашего, Мария Викторовна, обаяния.
А когда девушка, попрощавшись, спустилась по ступенькам крыльца, оперся о гладкую, розоватую в лучах заходящего солнца, колонну, и прошептал:
— Действительно хорошо. Как в раю…
Глава 8
Мария уже начала работать со следующим клиентом, капризной и вечно несчастной женщиной, женой одного известного миллиардера, когда вдруг узнала, что Сергей Сергеевич Кащенко умер. Узнала случайно, из новостей. Его нашли в бассейне. На лице утопленника была странная улыбка…
Мария почти ворвалась в кабинет Валерия Семеновича, не обратив должного внимания на протесты секретарши Алины.
— Валерий Семенович…
Толстяк обернулся и улыбка, предназначавшаяся его собеседнику, застыла на лице.
— Я занят. Зайдите попозже.
Смешавшись, Мария кивнула и в шоке от собственной наглости выскочила в коридор. Там она уже послушно дождалась, пока выйдет посетитель — незаметный белобрысый мужчина — и вошла, остановилась, смущенно переминаясь с ноги на ногу.
Толстяк смотрел на нее без улыбки.
— Валерий Семенович, я…
— Чтоб больше в мой кабинет без спросу не являлась! — холодно сказал толстяк.
— Да, да, конечно, — Маша перепугано кивнула, не сводя глаз с непривычно грозного лица босса.
Толстяк смягчился, и по его лицу вновь расползлась доброжелательная улыбка.