Владимир возвращался домой от старейшины. Так он называл про себя здешнего старосту, умного пожилого человека, которому беспрекословно подчинялись все жители поселка. Он же выступал в роли судьи в немногочисленных спорах, скреплял узами брака, руководил всей деятельностью своих подопечных. Не подчиненных, а именно подопечных, потому что о своих людях старейшина заботился не хуже иного отца.
Справедливо полагая, что девушку обязательно будут искать, Владимир договорился со старейшиной, что Алену не выдадут. Старейшина выразил согласие, а раз так, то когда придут чужие люди, все жители поселка разом и знать забудут, что в доме Владимира скрывается найденная им в снегах девушка. Да и предупредит кто-нибудь обязательно.
— Владимир!
Голос был звучный, красивый, со своеобразным выговором. Он обернулся.
— Гелена, здравствуй. Как отец?
— Спасибо. Ему уже лучше.
Перед Владимиром стояла высокая, статная молодая женщина. Тяжелые черные волосы были заплетены в косу, спускавшуюся до колен. В лице ее и осанке было что-то королевское. Черные глаза полыхали, выдавая страстность и горячность натуры.
— У тебя дома чужой человек? — спросила Гелена. Впрочем, она не спрашивала, а почти утверждала.
— Да, — кивнул Владимир. Врать было бы бессмысленно: здесь, как в очень маленьком селе, все каким-то образом узнавали и замечали.
— Магда видела, как ты вчера привез его на санях. На взрослого мужчину не похож, говорит, мелковат. — Гелена красиво подняла бровь. — Ребенок?
Владимир покачал головой.
— Женщина.
— Женщина? — глаза Гелены вспыхнули.
— Да, — подтвердил Владимир. — Она заблудилась во время вьюги.
— Понятно.
Гелена замолчала, обдумывая полученную информацию. Прошла еще немного рядом с Владимиром до калитки своего дома. Остановилась.
— Владимир, ты давно не заходил к нам. Отец скучает.
— Передай ему, что завтра я обязательно зайду.
— Хорошо. До завтра.
— До завтра.
Владимир пошел дальше, оставляя глубокие следы на снежном ковре. Гелена зашла в калитку, но прежде чем отворить дверь дома, она остановилась и долго глядела вслед удаляющейся мужской фигуре.
Алена спустила ноги с кровати и попыталась встать. Ноги слушались плохо. Но Алена не собиралась и дальше валяться в постели. Опершись о столешницу, она пошла, медленно переставляя ноги. За этим занятием ее и застал Владимир.
— Это что еще такое?
Алена бросила на него виноватый взгляд.
— Мне ужас как надоело лежать. Честное слово, больше не могу.
— Не капризничай!
Владимир подошел, с интересом наблюдая, как Алена отпускает столешницу и медленно, но уверенно топает к противоположной стене, к шкафчику. Остановилась, вздохнула.
— Жарко.
И тут только сообразила, что не совсем прилично с ее стороны стоять перед малознакомым человеком в липнущей к телу футболке, из-под которой выглядывают трусики. Но засмущаться не успела. В дверь постучали. Настойчиво, требовательно. С тихим испуганным вскриком Алена за пару секунд проделала тот путь, который до этого занял несколько минут, и, оказавшись на кровати, схватила со стула свои штаны и быстренько их одела. Штаны были не по размеру большие и держались исключительно на широком ремне, но это было все же лучше, чем предстать перед нежданными гостями почти голой или кутаться в одеяло.
С усмешкой проследив за ее действиями, Владимир открыл дверь.
— Здравствуй, — раздался от двери звучный женский голос.
Алена стояла посреди комнаты, придерживаясь за столешницу. Она с любопытством уставилась на вошедшую черноволосую женщину. Горящий взгляд ее черных глаз тут же уперся в Алену, оценивая, разглядывая беззастенчиво, всю до мелочей.
— Это и есть та… женщина? — спросила Гелена.
Действительно, рядом с рослой, крепкой Геленой стоявшая посреди горницы девушка в сползающих с талии штанах казалась чуть ли не ребенком.
Закончив пренебрежительный осмотр, Гелена снова повернулась к Владимиру.
— Отец просил тебя зайти.
— Хорошо, — Владимир подхватил с вешалки свою куртку и обернулся. — Алена, я скоро вернусь.
При этих словах глаза Гелены нехорошо сощурились, но Владимир этого не заметил.
— Говорят, у тебя живет чужачка, — Архип сделал очередную затяжку, невзирая на недовольную мину дочери. Он тяжело болел и говорить ему было трудно, но от своей пагубной привычки этот пожилой уже человек никак не мог отказаться.
— Да, — вмешалась Гелена. — Я ее видела.
— Ты уже поговорил со старейшиной, — Архип не спрашивал. Он просто констатировал факт. — Странная, однако, история.