– Твое горячее дыхание коснется всего того, что я так ревностно оберегаю от чужого взгляда… Непохоже, чтобы они были одеты.
Элиза плотно сжала губы, силясь прогнать от себя те образы, которые вдруг возникли в ее уме, а Анна между тем продолжала:
– «Твои губы тронут мою шею, грудь и маленькую родинку на бедре…» Вообрази, каково это – ощущать такое?
– Горячо, – вдруг вырвалось у Элизы: от одной мысли о подобной близости с мужчиной ее обдало жаром. – Горячо внутри, даже когда снаружи зимний холод. Я думаю, это чудесное чувство.
– А что, если получателем этого письма был твой отец в молодые годы?
– Ну скажешь тоже, Анна! Отдай! – воскликнула Элиза, забирая у подруги листок.
Разумеется, столь пылкие строки не могли быть адресованы papa, ведь он такой серьезный и строгий. Какое нелепое предположение!
– Если возлюбленный этой Мину не твой отец, то, вероятно, он бывший владелец этого дома, – продолжала Анна. – Тебе что-нибудь известно о бывших хозяевах?
– Нет.
– Ах, да не будь же такой!
– Какой такой?
– Сердитой.
– Я вовсе не сержусь, – отвечала Элиза. – Я размышляю. Видишь ли, я уже давно подумываю о том, чтобы самой написать роман, и надеялась найти здесь, в Бадене, время и вдохновение, необходимое для сочинительства. Мне кажется, что это письмо не случайно попало ко мне в руки. Это знак. Как, по-твоему, не сделать ли мне Мину героиней моего романа? Я использую подлинные ее слова, чтобы они задали книге тон и придали достоверность. Повествование будет полностью состоять из писем. Выйдет история большой любви, рассказанная самими действующими лицами, из которых каждый смотрел на нее по-своему…
– Элиза! Как славно ты это придумала! – воскликнула Анна чуть не с благоговением. – Напиши, непременно напиши! Ты всегда прекрасно умела сочинять!
Элиза улыбнулась. Письмо незнакомки глубоко и странно взволновало ее. Она задышала чаще, почувствовав, что томление, заключенное в нем, передалось и ей.
– Только никто не должен об этом знать, – потребовала она.
– Как можно! Будь покойна!
Элиза бережно сложила листок и спрятала его в карман, а ее подруга вернула книжицу, из которой он выпал, на полку.
– Не забудь написать про кошечку, – сказала Анна.
– Конечно, не забуду. Это очень трогательно, что в письме к любимому Мину упоминает о чувствах домашнего животного.
Анна поглядела в окно.
– Кажется, дождь перестал. Пойду-ка я домой. Оставлю тебя наедине с твоей музой.
– Ты словно бы читаешь мои мысли, – промолвила Элиза с улыбкой. – Спасибо.
– Признаться, я не вполне бескорыстна. Мне не терпится поскорее прочесть то, что ты напишешь. Надеюсь, конец будет счастливым?
– Всенепременно! Однако путь к счастью не будет легким для влюбленных.
Анна широко улыбнулась и удовлетворенно вздохнула.
Глава 6
– Прошу нас извинить, maman, – сказал Франц за ужином, – но мы с моим другом покинем вас на этот вечер. Я хочу показать ему достопримечательности города.
Графиня фон Фрайберг неодобрительно приподняла брови, ничего не ответив. Если бы не присутствие гостя, она не была бы столь снисходительна. После недавней историйки с дочкой сторожа Франц впал у родителей в немилость, хотя девушка сама выказала ему явную благосклонность и дальше нескольких поцелуев дело не зашло. Едва он успел опустить руку в вырез платья белокурой Магдалены, дабы исследовать женственные очертания ее тела, во двор, как на грех, вошла мать прелестницы.
– И куда же, позволь спросить, ты меня ведешь?
Вопрос Филиппа прервал воспоминания Франца. Друзья шли в город пешком: расстояние было невелико, а воздух после дождя сделался чист и свеж.
– В гостиницу «Лис». Полагаю, тебе, как и мне, не мешает изредка дать себе свободу от светских условностей. В этом заведении подают отличное пиво и простую, но вкусную еду. Там нам будет уютнее, чем в салоне моей матушки.
– Вполне возможно, – дипломатично согласился гость.
Франц рассмеялся. Славный старина Филипп! Всегда и во всем безукоризненный джентльмен! О себе молодой граф фон Фрайберг не мог сказать того же. Впрочем, возможно, именно благодаря несходству характеров они так хорошо понимали друг друга.
– Со мной ты можешь говорить открыто, ведь мы давние приятели, – заметил Франц.
– Я гость вашего дома, и это, разумеется, обязывает меня…
– Брось! – Франц мотнул головою. – Твоя первейшая обязанность – веселиться вместе со мной. Вперед!
Гостиница «Лис» находилась у крепостной стены, с внутренней ее стороны, в том месте, где стояли Бойернские ворота, снесенные несколько лет назад для облегчения въезда в город. В Средние века ворот было четверо, теперь же остались только одни, Верхние. Но и им, и самой стене тоже предстояло рано или поздно исчезнуть. С тех пор как новоиспеченный великий герцог сделал Баден своей резиденцией, здесь непрерывно что-нибудь строилось и перестраивалось в угоду гостям, которых становилось все больше. Кто из людей с положением не захочет провести лето вблизи Леопольда и его приближенных в курортном городе, где имеется, кроме всего прочего, еще и игорный дом?