От мысли, что я снова увижу ее, в моей груди разливался жар, от мысли, что все присутствующие будут пожирать ее глазами, пересыхало во рту. Думая об этом, я порывался уйти и обещал себе (в который раз), что даже не взгляну на нее. Не повинуясь настойчивым повелениям разума, мой взгляд то и дело блуждал по сцене. По слегка колышущимся занавесям угадывалось чье-то движение за сценой. Возможно, это она. Кто знает?
- Сегодня здесь будет выступать одна танцовщица, она сейчас довольно популярна, - говорил Локманн, его голос звучал поверх фоновой музыки, - ее зовут Элиза.
- Довольно странный псевдоним. Говоря о танце живота, ожидаешь услышать что-то вроде Сурайи или Латифы.
- Да, - улыбнулся Спенсер, - возможно, в этом все дело. Но танцует она превосходно, будьте уверены. В прошлом месяце она выступала на свадьбе Николаса Фрейзера, теперь ее называют «жемчужиной Персидского залива». Кстати, она ваша землячка.
- Русская?
- Да.
- Надо же.
- Кажется, Вы не смогли присутствовать на свадьбе?
- Да, пришлось остаться в Москве, что поделать, бизнес.
Странное дело – я едва мог выносить этот разговор, и в то же время был готов умолять их не менять тему. Ее имя будто было магическим заклинанием, вызывающим джина. Я с горечью подумал, что ни разу не произносил его вслух.
Наконец это странное имя прогремело на весь зал – ведущий вызывал ее на сцену. Вслед за этим ресторан наполнил барабанный ритм, и из-за кулис явилась знакомая тоненькая фигурка. Откровенный костюм подчеркивал совершенные линии ее фигуры, а его алый цвет – медный оттенок ее волос. В лицо словно дохнуло жаром от знакомого горько-сладкого чувства. На несколько мгновений ощущение действительности покинуло меня – исчезла сцена, столики, зрители, и осталась только она в окружении разноцветных огней, притушенных завесой из кальянного дыма. Барабанный ритм будто бы слился воедино с телом танцовщицы. Ее движения были резкими, дразнящими, они очаровывали, провоцировали. В то же время она легко прерывала четкий ритм движений, и ее танец становился плавным и манящим. Сначала она будто бы не замечала присутствующих, пожиравших ее взглядами – она словно танцевала наедине с собой во славу древней магии танца, но вот Элиза ступила на ведущую в зал лестницу и ушла в глубокий прогиб. Кончики ее медных локонов коснулись пола, и это едва ощутимое прикосновение грязного к чистому напомнило мне о десятках глаз, пожирающих ее.
Поднявшись, она озарила зал ослепительной улыбкой и отправила куда-то вдаль воздушный поцелуй. Магия рассеялась, и реальность окатила меня как ушат ледяной воды. Спустившись, она направилась к нашему столику. Спенсер успел ткнуть меня в бок, прежде чем она приблизилась к ним. Почти минуту она танцевала только для нас, но я только хмурился и мрачнел. Ее улыбка померкла, когда она встретилась со мной взглядом. На мгновение Элиза превратилась из гурии в беззащитную юную девушку – по крайней мере, мне так показалось. Всего на мгновение. На малую долю мгновения.
Хотя ее большие черные глаза
И околдовывают вас,
Может ли эта девушка быть все еще невинной?
Когда все ее движения
Заставляют меня увидеть
Чудеса под ее разноцветной юбкой?
Откинув шоколадный локон с плеча, она закрыла лицо легкими движениями рук, подчеркивая бездонный омут своих глаз. Острое желание заключить ее в объятия поразило меня в самое сердце. Она побеждала, она победила. Я закрыл глаза, прогоняя несбыточные мечты из своих мыслей. Когда я открыл их, ее уже не было рядом – она успела упорхнуть.
Элиза уделила внимание всем присутствующим. По кругу она обошла все столики, продолжая «отбивать» ритм каждым своим движением. Я сжимал и разжимал кулаки, пока она дарила зрителям свои взгляды и улыбки, раздаривая себя по кусочкам.
Один из гостей попытался схватить Элизу за талию, когда девушка приблизилась к его столику. Девушка ловко увернулась, и тогда гость решил пойти дальше и засунуть танцовщице чаевые прямо за пояс.
- Настойчивый малый, - усмехнулся Спенсер. Я почувствовал, что на моих скулах заиграли желваки.