- На ней нет перчаток, - проговорил Спенсер пораженно, - она не мусульманка.
- Вот именно, - я поднялся из-за стола.
- Ну, и что, - пожал плечами Спенсер, пытаясь остановить меня, - быть может, арабский муж заставил жену-иностранку надеть паранджу. Рик, не делай глупостей, не вздумай приближаться к ней. Это не Европа, за приставание к арабке предусмотрен тюремный срок.
Я достал из нагрудного кармана кредитку и бросил ее на стол.
- Вот карта, расплатись, - произнес я, уходя прочь.
Девушка уже покинула магазин тканей и вошла в сувенирную лавку напротив него. Это была лавка русских сувениров. Она была расположена на перекрестке двух аллей углом, и потому из нее вело два выхода. Вывеска над каждым была написана русскими буквами и гласила: «У Петровича», на стеллажах стояли матрешки, посуда под хохлому и гжель, деревянные миски с деревянными ложками и прочая, прочая атрибутика. Я бывал здесь прежде, и знал, что Петрович, хозяин лавки, из всех языков владеет только родным и ломаным английским. Я вошел в ту же дверь, что и девушка. Помимо нее витрины магазина рассматривали еще две женщины в восточных одеждах.
Одна из девушек стояла у прилавка и, казалось, обменивалась с хозяином парой фраз. Я направился к ним.
- Добрый день, - произнес я по-английски и начал объяснять хозяину то, что якобы хотел приобрести. Описывал я всего лишь самовар – конечно, я прекрасно знал, как называется этот агрегат, но успешно делал вид, будто не знаю ни одного русского слова и не вижу этого предмета на стеллажах. Я был так убедителен, что глаза хозяина становились все круглее, он все больше хмурился, то и дело восклицая:
- ВОТ, сЕр?
Наконец я удрученно вздохнул, притворно разочарованный. Женщина рядом со мной не двинулась с места - она точно замерла. Я сделал вид, будто только что заметил ее.
- Мисс, Вы должны мне помочь. Мы с этим человеком не можем понять друг друга. Возможно, Вы согласитесь перевести мои слова на его родной язык.
- Я Вас не понимаю, - сказала девушка по-арабски, не поднимая на меня взгляд. Вокруг нее витал такой сильный приторный аромат, что казалось: ее одежда насквозь пропитана арабским парфюмом.
- Но я видел, как Вы разговаривали, - упрямо произнес я на ее языке.
- Вы ошибаетесь, я не говорю по-русски, - сказала она с достоинством, блеснув на меня черными глазами. Они действительно были черными, слишком темными. И этот запах, такой характерный для жительниц ОАЭ. Я опустил взгляд на ее рукав, и женщина попятилась в страхе - но она вовсе не интересовала меня, на ее одежде не было никакой вышивки.
В магазине уже не было других посетителей, и я тут же бросился вон через вторую дверь, оставив и покупательницу, и продавца крайне ошеломленными.
- ЗИС, сЕр? - прокричал Петрович мне вслед, потрясая матрешкой в протянутой руке.
Я выскочил из магазина и замер - девушка в восточном одеянии с вышивкой из черных бусин на рукавах стремительно удалялась прочь. Внезапно она обернулась, и я окунулся в бездонный омут темно-шоколадного цвета. У меня не осталось сомнений в том, кто был передо мной. На секунду я прирос к земле, жаждущий и неспособный двинуться вслед за ней. Едва я решил последовать за ней, как чья-то рука легла мне на локоть.
- Ты что, с ума сошел? - будто издалека я услышал голос Локманна.
Я покачал головой.
- А если это не она? - прошипел Спенсер, - полиция сбежится со всего торгового центра.
- Это она, - произнес я с ошеломляющей уверенностью.
Вырвавшись из рук Спенсера, я бросился вслед за ней. Будь у меня хоть секунда на размышление, я бы успел оценить, насколько странно бежать по переполненному торговому центру вслед за женщиной в чадре. Но, как всегда, ее появление нарушило течение моей жизни, лишило меня способности ясно мыслить и принимать здравые решения. Я забыл о длинном списке назначенных встреч, о финансовых показателях и строительных сметах, забыл о Спенсере, которого бросил посреди торгового зала. Я стремился лишь к одному: достичь исчезающего миража.
Толпа посетителей молла будто бы наступала на меня, замедляя мое движение. Обеденный перерыв подходил к концу, и все спешили к ближайшему выходу, а я шел в другом направлении. Это было похоже на попытки бежать по воде.
Наконец, за очередным поворотом мерцающих витрин, я увидел ее. Из моей груди вырвался вздох облегчения – я уже думал, что потерял ее в толпе. Должно быть, ее желание скрыться было столь же сильным, как и мое – не дать ей этого сделать. Она нырнула в тупиковый боковой коридор, ведущий к комнате для намаза. Очевидно, она тоже думала, что я снова выпустил ее из виду.