Твои глаза вернули меня ко дням давно ушедшим...
Как много лет до тебя потеряно...
Мое сердце никогда не чувствовало ничего, кроме боли и страдания...
Забери меня из этой Вселенной....
Ты - моя жизнь.
Она заставила каждого понять и услышать. Ей удалось коснуться наших сердец и заставить наши души томиться от светлой грусти. Когда замирали последние аккорды, на ее глазах блестели слезы, ее тело допевало вместе с догорающей мелодией. Возможно ли одной лишь музыкой, одним лишь танцем пробудить в женщине такую страсть?
Зал взорвался аплодисментами, девушка сделала грациозный реверанс в благодарность публике. Среди оглушающего гула мне удалось расслышать лишь одно слово, произнесенное ведущим: «Элиза».
Примечание:
Inta Aomri (Ты - моя жизнь) - классическая восточная песня. Представленный фрагмент текста является переводом с арабского языка.
Глава 4. Рик
Происходящее постепенно врывалось в мое сознание.
Я обнаружил себя сидящим за столиком неподалеку от молодоженов. Вместе со мной его занимали Спенсер, Рене, кузен Джека Ник и его жена Анжела. Место слева от меня было пустым – должно быть, оно предназначалось для Грэйс. Все прочие гости также расселись по своим местам, оркестр заиграл «Серенаду» Йозефа Гайдна.
Блондинка Спенсера о чем-то без устали щебетала, и ее голос накладывался на заполнявшую зал музыку как помехи. Локманн поначалу слушал ее, подперев голову левой рукой, в то время, как правая поглаживала под столом ее холеное колено. Вскоре ему наскучила и ее болтовня, и ее колено, и особенно ее жеманная улыбка в сочетании с нахальным, пустым взглядом. Поднося к губам бокал, он то и дело бросал на меня полные раскаяния взгляды. Меня передернуло от мысли, что этим вечером я мог бы томиться в таком же плену.
Впрочем, это недоразумение никогда не сравнится с кошмаром, в который угодил старина Джек. Я приходил в отчаяние от мысли, что это моя вина. В конце концов, именно я позволил этой стерве приблизиться к Джеку. Я быстро понял, что ее желания выходили далеко за рамки ничего не значащих отношений, но я недооценил ее. Я не подумал, что ей может быть безразлично, чью фамилию носить. Лишь бы за этой фамилией числился жирный банковский счет. Я, Ричард Беллида, хорошо знаком с хваткими красотками из народа. Такие куклы легко используют тебя, если ты прежде не используешь их. Как жаль, что мой улыбчивый, добродушный, как плюшевый медведь, друг не понял этого. Как ей удалось очаровать его? С нарастающей горечью я наблюдал за этой странной парочкой: Джек бросал на невесту нежные взгляды, то и дело поднося ее холеную ручку к губам. Как можно терпеть ее рядом с собой? В этой женщине не было ничего, кроме резкой, отравленной красоты. Поразительно, как снежно белая ткань свадебного платья шла к ее черным кудрям, создавая свежий, почти невинный вид.
- Прошу прощения, - тихий, мелодичный голос отвлек меня от размышлений о Рэйчел Адамс, заставив обратить внимание на обладательницу этого голоса, - мне сказали, что за этим столиком есть свободное место.
Мне почудилось, будто рядом со мной кто-то ударил в гонг. Темные волосы, голубое платье – никаких сомнений, это она, и все же это невозможно. Казалось, Элиза – это не одна девушка, это два разных, хотя и похожих как две капли воды, человека. Даже не так: это страстная, ослепительно красивая девушка и ее тень с вежливой улыбкой, облаченная в платье цвета озерного льда.
- Могу я присесть? – повторила она глухо, поскольку никто ей не ответил.
- Конечно-конечно, - Спенсер затараторил в тщетной попытке скрыть наше общее замешательство.
Я поднялся со своего места, чтобы отодвинуть для нее стул. Моя мать всегда говорила: главное – быть джентльменом. Наконец-то этот навык оказался полезным.
Я окунулся в темный омут шоколадных глаз. Хоть я и видел ее дважды до этого момента, на этот раз все было иначе, потому что было по-настоящему. Ее взгляд не скользил по десяткам лиц, она не старалась очаровать меня, потому что была не на сцене. Она выглядела такой беззащитной, такой неожиданно хрупкой без ауры восточного миража, что мне безумно захотелось защитить ее от всех присутствующих. Даже от себя самого.
Мы заняли свои места, а неугомонный Спенсер решил представить нашу компанию: